Надо запомнить, я прислуга дракона. Кстати, сколько ему лет? Но рассуждать нельзя, пока надо остаться живой.
— То есть разрешение есть? — Брост гнул свою линию, но был, казалось, отрешённым от всего, что происходило. Что его тяготило? И убивало чувства. Насколько я узнала его, эмоции у него вибрируют на самом высоком уровне. Вот это выдержка. Надо поучиться у него. Мне не помешает выровнять свой эмоциональный аппарат.
— Разрешаю, — услышала я вердикт и расслабилась. Но этого нельзя делать перед кровавым генералом.
— Только в сопровождении моих людей. — Под надзором. Ни шагу в сторону. Взгляд соглядатая в спину.
Первые на нашем пути были гессы. Я уже видела их в организации требований. Эпидемия! Вот что говорил их главный. Это страшно. А может, заразно? Я испугалась. А потмо стало стыдно своей слабости.
— Мы идём к гессам, — будто прочитав мои мысли, сказал Брост. — Одень защитный костюм и маску.
Нас отвели на склад. Оказывается, есть такое сооружение у завоевателей, где в стопках, на стеллажах и просто набросом находится много необходимых хозяйственных вещей. Да, организация жизни у них налажена. Ведь столько народов держат в повиновении. И получают от них пользу. Мне вдруг представился масштаб всего ужаса того, что происходит в этом мире. Стонущие и не смеющие показать свои слёзы люди, у которых украли их корни, территории и не просто землю, а душу земли и их родов.
--
Мы шли по почти безжизненной степи. Кое-где были посажены деревья. Было заметно, что усилия заботы о них были постоянны и огромны. Домики, отделанные камнями, это жилища гессов, гордого народа, живущего раньше высоко в горах и привыкшего к свободному восприятию и покорению пусть взглядом, движением пространства, поселили практически в пустыне. Заставили пасти коз, овец и производить нити, ткани, отдавать захватчикам продукты труда, получая взамен необходимые для жизни крохи… Небольшие озёра, видно, что искусственные, разбросаны между домами и улочками. Возле них растёт трава. На ней пасутся козы. Земля тщательно обрабатывается, используется искусственный полив. Но на улицах пустынно. Ветер гонит пыль, однако, чисто, мусора нет.
— Если эпидемия, то многие заболели, — сказал Брост.
Мы зашли в первый дом, низкий потолок и тусклый свет из небольшого окна, стены глиняные и неровные, стол и подстилка на полу, на которой кто-то лежит. Ничего больше нет. Мне стало отвратительно. Сердце зацарапалось ножом.
Я будто чувствовала неспокойствие духа в этом куске пространства, непокорённость витала везде и наполняла воздух напряжением. Возможно, именно оно не способствовало здоровой обстановке.
