Когда из барака вывели всех и предложили бежать, мать Олега не захотела рухнув на землю, а сын не захотел её оставлять. Кто сделал иной выбор, расстреляли в спину. После, оставшихся, заморенных узников, затолкали в камеру для сжигания. Тут Олег получил травму ключицы. Почему не пустили газ, не известно. Видимо кто-то тоже сделал выбор. Через два дня, их освободили наши солдаты. К тому моменту, в живых оставались четверо, из 20 человек засунутых вначале.
К нам в деревню, его с тётей Мариной, привезла баба Нюра, летом 1944 г. Это объясняло, их нормальное психологическое состояние и неунывающее поведение. Анна Кузьминична, тот ещё психиатр, перед её талантом преклоняется Вольф Мессинг. Если бы только знала Пирогова, какую ведьму имел ввиду Михалыч. При её желании молоко могло скиснуть во всей стране, а не только на нашей ферме. Олег рассказал как им помогали всем миром. Все взрослые знали их историю. Я и Зина слышали впервые, но если у меня были влажные дорожки возле носа, реакция фельдшера была странной. Или у нее каменное сердце, что вряд ли, с таким умилением и сопереживанием она разглядывала утят. Или у нее есть своя история и пострашнее Синютинской.
Пометку, о сходстве их появления в деревне поставил.
Настроение улучшилось когда я несколько раз пересматривал снимки. Еще я придумал подход к бабушке Нюре. Действовать через Михалыча не хотел, очень он правильный. Я отслеживал реакцию фельдшера и наслаждался увиденным. Она явно или не понимала, что в этих двух снимках или как и я была обескуражена тупостью армейских эскулапов.
– Объясни мне друг ситный, как ты попал в армию, да еще в стройбат? С твоим талантом и знанием языков, ты должен был кайфовать до дембеля в штабе или музыкальное роте.
– Навищо? – не понял моего сарказма или слова “кайфовать”, Олег. (чего?)
– А вот чего! – и помедлив с ответом, повернулся к Зине. – Что скажешь?
Она подошла к сидящему Олегу, провела ногтем от шеи к локтевому сгибу.
– Ты чувствовал мое движение непрерывно? У тебя возникает онемение или спазмы, в области плеча и шеи?
Олег рассказывал известные нам обоим симптомы, с новыми подробностями. Все четко соответствовало вывиху ключицы и снимки это подтверждали, но было одно исключение. Отсутствие болевых ощущений, во всей зоне и определенных чувствительных точках. Пазл начал складываться. Оказывается боль была сильной, ноющей. Спать удавалось урывками. И боль прошла когда Синютины приехали в деревню. Отлично спал, объедался, а главное он не помнил, ни одного посещение врачей за пять с половиной лет до военно-врачебной комиссии. После проводов он сразу поехал в часть, без посещения сборных пунктов и дополнительных медицинских комиссий. А три недели назад случай с генералом и рецидив. Некий “блок” держал боль, но не распространялся на внутренние процессы. Зина не понимала куда делась боль при такой травме, я на понимал как сделать открытую операцию без титановых пластин и лавсанового жгута (естественно не самостоятельно), Петрович не понимал ничего, а Олег беззаботно улыбался.
