Стоило мне войти, и мальчик тут же поднял голову, глядя в сторону выхода. Теперь я мог хорошо рассмотреть лицо пациента. На вид — обычный мальчик, семи-восьми лет от роду. Разве что очень тощий, так что больничная пижама висела на худых плечиках, как на распорке огородного пугала. Короткий ёжик волос не мог скрыть толстой белой гусеницы шрама, идущего от затылка к переносице. Но выражение лица…
Оно было абсолютно не детское, точно физиономию старика приделали к детскому телу. Да и вообще, глубокие морщины рассекали лоб, а черные круги вокруг провалившихся глаз смотрелись, точно пятна сажи. И глаза больше напоминали две дыры, которые вели в чёрную бездну.
Мальчик привстал, оскалился и я услышал какой-то сдавленный звук, напоминающий гортанное рычание. Ну что же, понятно, почему Андрей меня предупредил: такое могло испугать кого угодно. Однако я только ласково улыбнулся и подошёл ближе. Мало-помалу рычание стихло, сменившись тихим поскуливанием. Я опустил ладонь на волосы, ощущая, как пригибается жёсткий ёжик. Мальчик успокоился и в его глазах появилось осмысленное выражение, которое я мог бы охарактеризовать, как смесь ужаса и бесконечной тоски.
Я присел рядом, ощущая, как проклятый халат натягивается и трещит на спине. Нужно было спрашивать, но я боялся. Поэтому пару минут я гладил мальчика по голове и молчал.
— Ты — посланец? — в конце концов спросил я.
Он не понял вопроса и это было хорошо заметно по растерянному взгляду. Да, ребёнок определённо не посланец, он — обычный мальчик, который сумел проникнуть дальше, чем кто-либо из живущих.
— Расскажи, что ты увидел, — тихо попросил я, пристально глядя в бездонные глаза. — Что с тобой случилось, после большой боли?
Мальчик вздрогнул и по его провалившимся щекам скользнули капли влаги. Я мог сколько угодно жалеть несчастного, но мне требовалось узнать то, что он принёс с собой.
— Меня несло куда-то, — слабый голос дрожал. — Папа и мама были рядом со мной, а потом вдруг исчезли, я даже не понял, куда. Мне стало страшно и одиноко, и я заплакал, но внезапно появились голоса. Они звали меня и пошёл за ними.
Рассказ не сильно походил на речь восьмилетнего ребёнка, но не это меня удивило. Скорее изумляли определённые нюансы происходящего.
— И куда ты за ними пошёл, вверх или вниз?
— Вверх, всё время вверх. Голоса твердили, что очень скоро я попаду в место, где будет очень много света и тепла. Потом голоса исчезли, но перед этим сказали, чтобы я ничего не боялся. Дальше меня быстро несло по серой трубе, стенки которой всё время вращались.
