Сердце начинает бешено колотиться в груди, отдаваясь пульсацией в онемевших кончиках пальцев.
— Я беременна? — переспрашиваю я, хотя понимаю, что врать бы мне никто не стал.
— Всё верно. Ваш муж очень обрадовался, когда узнал о ребёнке. Он сутки сидел в коридоре, переживал за ваше состояние. Мы едва смогли убедить его поехать домой и отдохнуть. Думаю, что скоро вы сможете встретиться, но пока вам следует расслабиться. Я попрошу медсестру добавить в капельницу успокоительное. Поспите немного, а я позвоню вашим родным и сообщу, что вы пришли в себя. Их участие внесёт неоценимый вклад в скорейшее возвращение памяти.
Врач поднимается на ноги и уходит, тихонечко прикрывая за собой двери, но для меня этот звук равносилен мощному удару, так отдаётся в ушах.
Я прикрываю глаза и пытаюсь осознать случившееся.
Я попала в аварию…
У меня есть муж…
Я беременна…
Хочу ущипнуть себя, чтобы убедиться, что всё это не сон, но болезненное нытьё по всему телу и без того отчётливо кричит мне о том, что нахожусь я в реальном мире.
Я беременна…
Но хочу ли я этого ребёнка? Я понятия не имею, потому что не помню даже мужчину, который называет себя моим мужем.
Кусая губы в кровь, я пытаюсь встать. Мне нужно найти телефон или ещё что-то. Важно поговорить с мамой и спросить, что за глупый розыгрыш происходит, но медсестра, вошедшая в палату, не даёт мне этого делать.
— Вы едва выкарабкались из такого тяжёлого состояния, а теперь хулиганить тут вздумали? — спрашивает она и неодобряюще покачивает головой. — Нельзя так вести, вы же взрослая женщина. Кому лучше-то станет, если вас удар очередной хватит? Выполняйте все поручения врача, если хотите сохранить жизнь ребёнка и не оказаться в инвалидном кресле!
Она отчитывает меня как ребёнка и поправляет мои плечи, чтобы я лежала ровно, а затем достаёт из кармана шприц и ампулу.
— Где мой телефон? Мне нужно поговорить с мамой?
Медсестра словно игнорирует мой вопрос. Она добавляет содержимое ампулы в капельницу и ведёт себя так, словно я здесь пустое место. Вспышка ярости несвойственная мне, овладевает разумом, и мне хочется закричать, но сил на это нет.
— Мне нужно поговорить с мамой! — настойчиво утверждаю я.
— Как только она приедет, так и поговорите… — отвечает медсестра, и её голос искажается, становясь до ужаса противным, будто бы из фильма ужасов.
Веки тяжелеют, и боль постепенно отпускает меня. Кажется, я засыпаю, а в голове вдруг вспыхивает одна мысль, от которой становится страшно и хочется не позволить себе уснуть, заставить себя вырвать капельницу и не позволить им вводить в меня этот препарат.
