Беременная без прошлого - Настя Ильина

Солнце согревает кожу, прикасаясь к ней своими ласковыми лучами… Прохладный ветерок обдувает с особенной нежностью, присущей материнским объятиям… Нет никаких обязательств… Хочется летать…

И наверное, у меня бы вышло взлететь, если бы не…

Противный свист в ушах будто бы выталкивает меня из волшебной сказки, в которой мне легко и хорошо, как никогда. Я пытаюсь поднять веки, но мгновенно щурюсь из-за слепящего света. В глаза будто бы кто-то насыпал горсть песка. Даже слёз нет, чтобы стало немного влажнее, и это неприятное ощущение пропало. Голова кружится, и перед глазами всё плывёт, поэтому я не могу разглядеть своё окружение и понять, где именно нахожусь.

В попытке подняться, я кричу от боли, которая бьёт по вискам, как молот по наковальне, и пронизывает всё тело. Мне тяжело, и я не могу даже пошевелиться толком. Дышать трудно. Лёгкие будто бы сжимаются и не принимают кислород.

Слышу голоса и немного поворачиваю голову в сторону, из которой они исходят. Люди в белых халатах толпятся около меня, кто-то ставит укол, и по венам начинает разливаться приятный холодок.

Я в больнице? Но почему?

— Марина, — шепчу я. — Марина…

И отключаюсь.

Я совсем ничего не помню, когда снова открываю глаза. Боли теперь уже меньше… Кажется… Однако попытка пошевелиться срывается с моих губ протяжным стоном. По мне словно проехал трактор, так сильно болит каждый миллиметр тела.

Что случилось? Почему я в таком состоянии? Я помню, как поссорилась с боссом и решила написать заявление по собственному, а потом пустота…

— Не пытайтесь встать, пожалуйста! — бьёт по ушам хрипловатый женский голос.

Я поворачиваю голову и вижу медсестру. Женщина уже в возрасте: на её лице прослеживается паутинка морщинок, а под глазами пролегли глубокие тени. Она даже не пытается закрасить седину волос, скорее всего, устаёт на работе.

Сделав глубокий вдох, я ощущаю боль в районе грудной клетки. Во рту всё пересохло, а губы потрескались и теперь болят. Я смотрю на женщину умоляющим взглядом, не зная, получится ли выдавить из себя хоть слово.

— Пи-и-ить… — шепчу я. — Пож-жалуйста.

Она кивает, выходит из палаты, а я погружаюсь в мысли и пытаюсь вспомнить, чем закончилось моё увольнение. Ничего не идёт в голову, а когда пытаюсь надавить на себя, в голове пульсирует. Возникает такое ощущение, словно что-то разрывается в мозгу, причиняя мне страдания.

Медсестра возвращается со стаканом, наполовину наполненным водой. Меня охватывает обида, и хочется спросить, не могла ли она налить ещё меньше, но жажда сильнее меня.