Ночью Михаил проснулся от леденящего душу воя. Выл Лорд, сидя аккурат под открытым окном его спальни. Чего греха таить, стало жутко. Обычно собаки на покойников воют.
На очередное протяжное «Ау-у-у!» ответила соседняя собака, правда, та забрехала. Компанию тут же поддержали местные псы, передавая друг другу эстафету по цепочке.
Михаил натянул брюки, взял фонарь и вышел во двор. Окно его спальни выходило на ту сторону, где жила Маруся. Внутри екнуло: молодая и красивая девушка, да еще одинокая, даже собаки нет для защиты. Неужели что-то случилось?!
Окно у соседки светилось. Пока бежал до крыльца, сто раз пожалел, что заделал дыру в заборе. В дверь решил не стучать, подкрался к приоткрытому окну, из которого доносились смутно знакомые звуки.
Маруся стояла лицом к окну, с закрытыми глазами. В руках она держала скрипку и смычок. И самозабвенно играла, слегка покачиваясь в такт музыке. Грустная мелодия, лирическая. Ей Лорд и подвывал, будоража деревню.
Ядрена вошь!
Михаил терпеливо дождался финальных нот, а потом произнес:
— Не спится?
Маруся вздрогнула и открыла глаза.
— Я вас разбудила? — надменно спросила она, отчего-то переходя на «вы».
— Да ты всю деревню разбудила.
— А вы не преувеличиваете?
— Я преуменьшаю. Еще и соседнюю. Слышь, как собаки лают?
— И часовню тоже я развалила!
Она сердито повела плечом и положила скрипку в футляр.
— Марусь, кончай придуриваться. Мы ж на «ты». Играешь ты красиво, но, может, лучше днем, а?
— А вы меня специально преследуете? — вспылила она. И передразнила его: — «Не ходи ко мне, это неприлично!» А по ночам в окна прилично заглядывать?! Я играю в своем доме. И буду играть, когда захочу и сколько захочу! Скрипка — не барабан! И никому она не мешает!
После гневного выступления Маруся захлопнула окно.
— Ну, хорошо… — пробормотал Михаил. — Ну, погоди…
Маше было стыдно за свое поведение. Раньше она за собой капризов не замечала. Лучший выход из глупой ситуации — посмеяться над собой, за компанию. А она обиделась и убежала в слезах, как ребенок.
И долго плакала, позабыв, что ей нельзя нервничать.
Потом сообразила, что это, вероятно, из-за беременности. Вспомнила, что врач говорил о каких-то витаминах, что она убежала из консультации, так ничего толком и не узнав. И еще поплакала — потому что она плохая мать.
Есть не хотелось, кусок в горло не лез и мутило. Зато, как назло хотелось молока и вишни. Маша решила, что не время демонстрировать гордость, ей нужно думать о ребенке. И в назначенное время пошла к забору. Однако вместо соседа с молоком она увидела голого соседа в душе. Опять!
