— И что? Она сама виновата. Я вообще эту кучу хотел ей оставить, землю подкормить.
— Она к тебе с супом и котлетами, а ты объяснить не мог, по-простому.
— А я ей, между прочим, свое молоко отдаю. И вишню вот…
— Она тоже в положении? А, ты говорил, что она замужем. Муж-то где?
— В городе. Изменил он ей, она сюда сбежала.
— Бедная… — Ксюша округлила глаза. — Изменил беременной…
— Не беременна она.
— Да? Ну, тебе виднее.
Ксюша ушла в дом, а Михаил опустился на ступеньку крыльца. Что ж за день-то такой! Суматошный… Дочке он рад, само собой, а Маруся-то чего добивается? Он покачал головой и решил, что извинится, когда будет отдавать ей молоко.
Ксюша уехала к вечеру, еще засветло. Михаил уговаривал ее остаться на ночь, да куда там…
— Виталя меня ждет, — заявила она. — Я ж мужнина жена, пап.
— Да, оно верно.
И правильно это. Виталий — хороший муж, любит Ксюшу. А ему еще с Марусей мириться, в очередной раз.
С делами он задержался, потому к назначенному времени передачи молока опаздывал. Опять же, в перегной полез, яблоки добавлял, изгваздался весь. Решил, что успеет вымыться. Маруси в огороде не было, так что он рискнул снова воспользоваться душем без шторки.
Не успел. Соседка опять застыла напротив душевой кабинки, сердитая и взъерошенная, как цыпленок.
— Снова поиздеваться решил? — спросила она горько. — Приходи за молоком, да? Некому свои прелести демонстрировать?
— Маруся, я…
Нет, он хотел объяснить. По-простому, как говорила Ксюша. Но соседка не дала ему произнести ни слова!
— А я пришла не за молоком. Я пришла сказать, что ничего мне от тебя не надо — ни молока, ни вишни.
— Баба с возу, кобыле легче, — буркнул Михаил.
— Я тоже так думаю, — кивнула Маруся и ушла в дом.
= 12 =
___
Михаил стукнул кулаком по стенке душевой кабинки. Ядрена вошь! Да сколько ж можно! У соседки настроение меняется по семь раз за день!
Справедливости ради, в этом есть и его вина.
Дочка права, женщины не любят, когда над ними насмехаются. Совсем он в своей берлоге одичал. А Марусю жалко, она совсем одна. Колька ее привез, да свалил в город. И шторку повесить надо. Сам же Марусе лекцию читал о приличиях. У деревенских языки длинные и злые.
С другой стороны, он не нанимался сопли городской барышне утирать. У него своих дел полно! А теперь и помыться нельзя спокойно.
Михаил понимал, что извиняться все равно придется. Обидел девочку, чего уж там. Однако пока Маруся в таком настроении, все бесполезно. Лучше всего подождать до утра — и она успокоится, и он обретет душевное равновесие.
