На вежливый стук в дверь соседка испуганно ответила:
— Кто там?
— Это я. — Михаил чертыхнулся сквозь зубы и закатил глаза. — Сосед, Михаил.
— Уходите.
На теплый прием он и не рассчитывал.
— Маруся, прости меня, пожалуйста. — Он хотел извиниться, глядя ей в глаза, но что ж, можно и через дверь. — Не знаю, что на меня нашло… — Угу, как же! — Вернее, знаю, но к тебе это не имеет никакого отношения.
Тишина. Чего это она притихла?
— Я вам не открою.
Упрямая коза! Чисто его Машка.
— Марусь, мы на «ты» перешли.
— Все равно не открою!
— Я тебе молока принес. И тарелку. Спасибо, пирог очень вкусный. Маруся?
Ваша мама пришла, молока принесла. Ядрена вошь!
Щелкнул замок, дверь скрипнула. «Надо бы смазать, — подумал Михаил. — Колька, танцор хренов, и не догадается, небось».
Соседка отступила назад, пропуская его в дом. Куталась в платок. Замерзла, что ли?
— Вот, держи. — Он переступил через порог, протянул крынку и тарелку. — Парное.
— Спасибо. — Она приняла посуду, поставила на стол. Платок съехал с плеч и упал на пол. — А это зачем?
— Вишня? Да не принято пустую посуду отдавать. Не понравится — выбросишь.
— Спасибо, — повторила соседка.
Михаила раздражал ее вид. Какая-то потерянная, и нос красный. Неужели плакала? Из-за него?
— Маруся, ты зла не держи. — Он поднял платок, подал ей. — Я тебя обидеть не хотел. Вернее, хотел, но…
Не было печали. Какого черта он оправдывается тут, как мальчик?
— Я поняла. — Она снова накинула на плечи платок. — Ко мне это не имеет никакого отношения.
Ядрена вошь! Не рассказывать же ей эту историю!
— Все в порядке, — добавила соседка. — Спасибо. Боюсь, я все же не смогу покупать у вас… у тебя молоко. Для меня это дорого.
— А тебе для чего? — поинтересовался Михаил.
— В смысле?
— Ну… пить или…
— Пить, конечно, — удивилась она. — А что еще можно делать с молоком? Разве что творог или сыр…
— Договоримся.
Без кружки молока он не обеднеет, а девочка бледная, худенькая. Может, больная? И в деревню лечиться приехала, чистым воздухом дышать? Идиот, как есть, идиот.
— Ты замерзла?
— А? Да… немного… Тут печка есть, а топить я так и не научилась, хоть Николя и показывал, как.
— Давай помогу.
Михаил не понимал, как можно мерзнуть теплым вечером, однако растопить печь несложно. Пусть греется.
— Ты не заболела?
— Нет. Спасибо.
Еще одно «спасибо» — и его стошнит. Боевой настрой соседки нравился ему больше. Может, дело вовсе не в их ссоре? Может, случилось чего? С расспросами Михаил не спешил. Захочет — сама расскажет. Нет — и не надо.
