— Ага. И ждет нас прирост населения…. Лорд Вайзер-таль….
— Можно просто Вайзер, — сладко улыбнулись мне.
— Хорошо, тогда я для вас Ангел…. Так вот, Вайзер, у вас какие индивидуальные средства защиты имеются? Или так — молитвой обходитесь? «Пронеси Пресветлая» называется?
— Ангел, ты о чем? — осторожно поинтересовался любимый братик. — При чем здесь защита и молитва?
— Значит, защиты нет, — загрустила я. — Теперь мне стало все понятно.
— Да что вам понятно, Ангел? — округлил глаза ректор. — Странная у тебя сестра, Валь….
— Понятно, почему для бастардов целую академию пришлось создавать! — рявкнула я. — А от ЗППП как спасаетесь?
— А это еще что за зверь?
Я глубоко вздохнула и обвела взглядом кабинет. Хороший такой кабинет. В строгом стиле выдержанный. Сразу видно: хозяин здесь мужчина без комплексов. Массивный стол черного дерева, бумагами завален. Панорамное окно без портьер и гардин. Узкий подоконник заставлен бокалами с остатками чая и пепельницами. Слава всем Пресветлым — пепельницы были пустыми.
Вдоль стен — книжные шкафы, слева от входа длинный узкий диван. На таком долго не засидишься. Да и не приляжешь при нужде. За креслом, в котором должен, по идее, восседать ректор, изображая строгого, но справедливого Хозяина, был выступ. Полагаю, там пряталась комната отдыха, если не отдельные апартаменты ректора. Короче — кабинет мне приглянулся.
— Значит, так, многоуважаемые. В самом коротком промежутке времени вам нужно решить, кто будет дежурить на вахте в женском общежитии. Желательно, чтобы это были пожилые леди, у которых энергия через край бьет. Их еще дуэньями называют, если я ничего не путаю. Никакой личной прислуги у наших красавиц не будет, так что нужна еще комендант. Желательно, такая, которая долго прослужила в каком-нибудь замке экономкой. Хорошо знает, чем обязаны заниматься служанки, имеет отличные рекомендации, и справится со строптивыми курсистками.
— Ангел, они же не законные дочери! — возмутился Валико. — Они должны быть добродетельными и послушными!
Рука — лицо. Слов нет на этих мужиков.
— Кому должны — они простят. Лет через тридцать. Может быть. А потом обидятся, стряхнут пыль, и припомнят все обиды. Валь, поверь, я знаю, о чем говорю.
— Откуда?! — встрял ректор. — Откуда юная леди может это знать?!
— Сама такая, — отрезала я. — Вайзер, вы взрослый состоявшийся мужчина.
Неужели не понимаете, что здесь начнется через две недели? Кобылки из королевской конюшни, кобылки, можно сказать, деревенские, и жеребцы стоялые. Господи, неужели они не могли выдумать какой-нибудь институт благородных девиц?!
