- Быть в гареме и не укрепиться в любимчиках женщины такое себе удовольствие, я вам скажу, накладываются обязанности похуже, чем у рабов, а иногда бывают женщины с садистскими наклонностями, гарем которых неумолимо расширяется и до нескольких сотен. Глупые молодые парни идут и на это в поисках пресловутой любви, а натыкаются на подвал, наручники и неприятные пытки, ну или, в крайнем случае, безразличие и каморку в большом доме, как и у остальных, таких же. Даже самая древняя профессия постепенно изжила себя. Бывают и случаи мужеложства, но едва ли хоть один настоящий воин, представляющий честь рода, пойдет на такое. Мы все ждали вас.
И так непонятно на душе стало, аж испугалась немного. Придется еще ждать, я не собираюсь всех мужиков империи удовлетворять.
- У вас есть и рабство? – кое-что в его словах меня заинтересовало больше остального.
- Четыреста лет назад торговым отношениям империи пришел конец, тогда-то и начал весь этот бизнес развиваться. Некоторые мужчины шли добровольно в рабы, но это совсем уж из низшего сословия, те, что не могли сами себя прокормить. Сейчас в рабство можно залететь и по неосторожности. К сожалению, на сегодняшний день все разрослось настолько, что выкоренить все подпольные сети торговцем рабами практически невозможно, хоть это и вне закона, - оправдался император.
- Раз уж я перевоплощение самой богини, то это мы точно изживем, - припечатала я, - не зря же у меня император в гареме.
Мужчины без повязок только странно переглянулись.
4
- Лютимар, - снова обратилась я к парню, - если гаремы так страшны, почему ты пришел на этот отбор?
- Что вы, - усмехнулся парень, - вы ведь необычная женщина, в пророчестве говорилось, что вы будете самой доброй и прекрасной из живущих ныне. И я уверен в этом, хоть и не вижу вас.
- Че? Я что ли? – вырвалось оторопелое, - неправильное какое-то у вас пророчество.
- Но это правда, - поддержал его Калебирс,- все женщины, что сейчас считаются красивыми в нашей империи и вполовину не так прекрасны, как вы. Может когда-то были, но Эрнел всегда была воинственной империей, и женщине рождались под стать мужчинам, сильные, крепкие. А вы оказались хрупкой, словно цветок светло-синего Азамариса, прикоснуться страшно, а смотреть приятно.
Мои щеки запылали. Никто еще не делал мне столь приятных комплиментов. В этот момент до дрожи захотелось посмотреться в зеркало. То, как я выгляжу, стало для меня самой большой интригой.
