— Пррррочь! — прорычала преподаватель, резкой отмашкой ставя Аркадии на лоб алое клеймо. — К ректору!
Все закружилось перед глазами у Арда: Тиара, испуганно зажавшая рот руками, перекошенное от злости лицо старушки, побледневшие адептки и накрытые клетки, наполнившиеся рычанием и воем. Свет померк окончательно, а в следующее мгновение Ард уже стоял в просторном, залитом солнцем кабинете, где из мебели было лишь два стула и стол. За столом сидела миловидная женщина средних лет в строгом платье, с тугим пучком красных волос и раскладывала пасьянс.
Коротко глянув на растерянную адептку с алой полосой на лбу, секретарь — а это была именно она — на секунду прикрыла глаза, мысленно докладывая начальнику о посетителе. Кивнула и вновь подняла веки.
— Можете идти, его высочество вас примет.
Ард незаметно сглотнул. Зачем-то одернул рубаху, приводя себя в порядок, пригладил волосы и выше поднял голову. Шагнул к огромной двери, и тяжелые створки сами медленно раскрылись перед ним, пропуская в кабинет Рамис Тина.
Осматриваться по сторонам и оценивать убранство Ард не стал — он, поставив защиту и сцепив зубы, решительно шел вперед, видя перед собой лишь массивный письменный стол и поднимавшегося из-за него ректора. Взгляд золотых глаз пытался пронзить его холодом, придавить своей властью и магической силой. Но Ард слишком мало знал об этом мире, чтобы бояться — или оказался упрям до крайней степени глупости.
Как же Рамиса раздражала эта адептка! Еще с первого ее появления в Академии он ощутил, что проблем эта девчонка принесет немало. Паршивая овца в его стаде, гнилое яблоко в мешке, которое заразит все остальные. Ее следовало уничтожить, иначе все могло кончиться еще хуже, чем в прошлом году! Но так хотелось приструнить… Когда Рамис понял, что второй Отбор подряд идет не по плану, он ощутил, что теряет хватку. Этих девиц следовало держать в узде, не давать голову поднять и расправить крылья, иначе они все тут разнесут. Только полный контроль, только их уважение, граничащее с подобострастием, только подчинение всех их мечтаний и мыслей себе.
Но вот эти непокорные голубые глаза без намека на искры… Что нашел в ней Раймонд? Это пустышка, нестабильная, вывернутая, изломанная. В ней что-то чужеродное, мешающее, как пуля, засевшая в сердце и остановившая его биение. Он мог бы задушить ее, сломать шею одним заклинанием, даже не прикасаясь, заставить эти ненавистные глаза навсегда закрыться… но кем он станет после этого? Он мог бы уничтожить ее совсем иначе, растоптать ее гордость и честь и заставить прятаться по углам. Но что это даст, кроме исковерканной жизни? Нет, у него еще осталось достоинство, и он поступит иначе. Вынудит ее признать свою ошибку, отказаться от упрямства и веры в себя, докажет, что таким неудачницам нечего делать в Академии.
