Ее слова неожиданно больно ранят самолюбие. Я — обманщик? После того, как она меня обманула?
— От обманщицы слышу, — резко отвечаю я. — Может, запишем ничью?
Алесси закрывает лицо руками.
— Все подумают, что я испугалась…
— Что? Все?
— Там, внизу, в клубе… Они делают ставки, испугаюсь я или нет, — всхлипывает она.
Алла еще и болтушка? Уволю! К чертовой матери…
— Тебя это волнует? Я скажу им правду.
— Никто не поверит. — Слезы все же катятся из глаз, и Алесси сердито стирает их ладонью. — Они решат, что вы меня пожалели.
Честное слово, не знаю, свирепеть или ржать. Понятно, что Алесси еще неопытная девочка, но ее выводы совершенно… очаровательны.
— Я тебя пожалел, — подтверждаю я серьезно. — Ты не готова к публичной сессии.
— Почему? — вскидывается она. — Я же пришла. Сама, без принуждения.
— Да, ты отчаянная, — признаю я. — Но этого мало. Для того чтобы принять публичную сессию, а наказание особенно, ты должна мне доверять. И я тебе — тоже. Даже если ты сейчас скажешь, что готова доверить мне жизнь, я отвечу, что не готов принять на себя ответственность. Я ничего о тебе не знаю. Ты сама о себе ничего не знаешь. У тебя не было ни одной сессии. Ты даже с мужчиной не была, с чего ты решила, что ванильный секс тебе не подходит?
Алесси слушает меня, закусив губу. Из ее глаз капают слезы, и она почти не моргает. Не знаю почему, но мне становится ее жаль. Как будто я отнял конфету у ребенка. Но не в моих правилах связываться с наивными девочками. Кто-нибудь другой подойдет ей лучше, чем я.
— Если хочешь, я дам рекомендацию в приличный ресторан, — предлагаю я. — В конце концов, ты права, сводить с тобой счеты было… неправильно. Если сможешь совмещать с учебой, то зарабатывать будешь больше.
Алесси порывисто встает, одергивает платье.
— Нет, спасибо. — Ее голос срывается, но звучит решительно. — Я могу идти?
— Я провожу. Ты хочешь вернуться в зал? Я могу объявить всем о своем решении.
— Разве вас это волнует? — возражает она. И повторяет: — Нет, спасибо. Я найду выход.
Что ж, убегать она умеет. Я прекрасно понимаю, что она обижена, но у меня нет ни малейшего желания нянчиться с неопытной девчонкой.
— Всего доброго, Алесси.
Она уходит, лишь кивнув на прощание.
После ее ухода остается… пустота. Я задумчиво верчу в руке пачку, достаю сигатеру, разминаю пальцами — и возвращаю на место. Мне немного неловко: кажется, Алесси не обманула. Она действительно влюбилась? Ведь плакала же, а от рекомендации отказалась. Глупая, но гордая.
