— Что?
Один господь знает, как я не хотела отвечать, я мечтала просто сделать вид, что не вижу его, пройти мимо, а лучше — ударить. Сильно, наотмашь. А по факту ударить меня мог он, поэтому я ненавидела его, но всегда отвечала.
— Ты правда Черкеса отправила ноги вытирать?
В моей голове пощелкивая закрутились шестерёнки. Я многое узнала в этой обители зла, даже того, чего лучше и не знать. Поэтому вспомнила сразу — Черкесов Богдан. Черкес. Тот, чьё имя лучше не упоминать, а если упоминать, то шёпотом. Конкурент нашего босса, а порой и партнёр, в зависимости от ситуации. И даже наши ребята, а это те ещё отморозки, признавали, что он страшный человек
— Тебя это не касается, — ответила я, как можно спокойнее.
Главное — не показывать ему, как я его боюсь. Хотя, он наверное и так это отлично знает…
— Он от тебя мокрого места не оставит, — посмеиваясь сообщил мне Стас. — Он твою швабру тебе засунет в…
— Не все такие уроды, как ты, — выкрикнула я.
Воистину, сегодня в меня вселился бес. Наверное, я буду долго жалеть о том, что сделала в этот день, буду пожинать плоды. Но… сейчас осознание этого меня не остановило. Я ударила его. Получилось не так сильно, как в мечтах, но очень даже звонко. Я поняла, что случилось — я устала бояться. Наверное, я готова к тому, что они меня растопчут. Ударила его, а у него лицо такое удивленное, я глаза сразу закрыла, чтобы не видеть его ярости… Скулу обожгло болью, такой, что слезы выступили, а он схватил меня за волосы…
— Стас!
Мучитель замер, я тоже, и глаза открыла. Щека у Стаса горит красным, в глазах бешенство, но остановился. Он здесь всего лишь чуть более никто, чем я. Никто облеченное малой властью, достаточной лишь для того, чтобы мучить меня.
— Отпусти, — сказал Виктор. — Не трогай её больше…
Пальцы разжались, выпуская мои волосы, я не сумела удержать равновесие и упала на мокрый пол. С тоской посмотрела по сторонам — ведро опрокинули, измучаюсь собирать воду…
— Иди к себе, — теперь он ко мне обращался.
— Я?
Не удивительно, что я не поверила. Обычно я страдаю до последнего посетителя, меня мучают из принципа. Виктор кивнул и повернулся к Стасу.
— Пусть идёт. А ты лужу эту вытри и выкинь куда-нибудь ведро это, люди ходят, а здесь порнография на полу, позорище.
Пнул ведро, оно откатилось в сторону у дарилось о стену. Дешёвый пластик с хрустом треснул. Я вздохнула — жалко ведёрко. Оно у меня розовое, и противоречит серому миру на пару с салатовой шваброй. Но долго томиться я не стала — пока отпускают надо идти.
