Я резко распахнул, уже, оказывается, закрывшиеся глаза, раскрытая книга, со слегка помятыми страницами лежала на траве.
— Лука… Лука…ты так сладко спал, не хотела тебя будить, но идём позавтракаешь, ты же ничего ещё не ел… — шептала рыжая, сидящая, на соседнем шезлонге и, наклонившись ко мне, перебирала мои густые взъерошенные волосы. В знак недовольства моим поведением, выпятила свои тонкие губы, видимо вообразив себя уже моей женой, ни как не меньше.
Я отвернулся, чтобы не показывать раздражения, исказившего моё лицо и увидел, как на соседской терассе скучковалась группа парней и девчонок, задумчиво потягивающих кто воду, кто пиво. Быстрый взгляд на свои SUUNTO Spartan** — 12:09. Пора! Больше не могу терпеть! Резко вскочив на ноги, я быстрым шагом направился к калитке.
*Pablo Moriego — ди джей, музыкант, создавший новое направление интеллектуальной музыки, похожей на Techno, Tech House, Deep House, Neotrance.
**SUUNTO Spartan — спортивные часы, со множеством функций. Признаны самыми стильными спортивными часами в мире.
Глава 8
ЛИЗА
Мы проспали до двух часов дня, и, если бы не вмешавшаяся в нами сладкие грёза мама, не знаю, сколько бы это ещё продолжалось. Мы расшатывались долго и без особого энтузиазма, но когда приехали в "Космопорт", настроение в разы улучшилось. Особенно у Маши, — её, как обычно, понесло: сестра, как торнадо, носилась от магазина к магазину, металась от полки к полке предлагая мне и маме, прикладывая, трогая, хватая и примеряя все, что плохо лежит и весит.
Мама, как и договорились, купила мне крутецкие кроссовки, рюкзак и настояла на новеньких темно-синих джинсах, красном свитшоте и теплом пиджаке на осень. И, когда несколько часов спустя, мы уставшие, с гудящими ногами, уселись в уютной кофейне, мама положила передо мной небольшую белую коробочку с надписью PANDORA. Я, уже догадываясь что там, с замиранием сердца открыла её. Браслет, о котором я мечтала, лежал передо мной на чёрном шершавом бархате коробочки, поблескивая безупречным чёткими гранями.
— Спасибо, спасибо, спасибо, мама! — набросились я на неё с объятиями. Я понимала, что мама, наверное, целых полгода копила деньги, чтобы осилить как этот подарок, как и саму вечеринку. Она изначально не принимала моих предложений просто отменить дома тортиком и чаем, не хотела слушать отговорки, твердя, что восемнадцать лет — особенная дата.
По дороге домой, ко мне вновь вернулись настойчивые, будоражащие кровь мысли о моём сексуальном пылком брюнете. Да, о моём! Пусть он не свободен, но в моём сердце, куда он с каждой минутой все сильней и сильней пускал свои корни, он только мой, и никто его оттуда не заберет. И боюсь, что никогда…
