— А вот с этого места поподробней!
— Нечего тебе подробности знать, не твое это дело! Сам проебал ее! Вот теперь и отвали!
— Ничего я не проебал! Я ухаживал! А ты, скотина, в обход меня, в обход нашего уговора пролез! А еще и слово давал!
— Да ты вокруг еще три года бы танцевал! Ухаживал он! Да следами твоих ухаживаний вся рожа раскрашена! Ты на ринге столько не ловил рылом сколько от нее!
— Да что ты понимаешь, тупая деревня! Я все рассчитал! А ты…
Я слушала этот бред со все возрастающим изумлением, не умея поднять с пола отвалившуюся туда в самом начале перепалки челюсть.
Ощущение при этом у меня было, как у Алисы в Зазеркалье. Какой-то вязкий кошмар, дурман и дикость.
Глеб наскакивал на Давида, как волк на медведя, оскалившись и чуть ли не хватая того за грудки.
Давид, обманчиво спокойно и лениво поворачиваясь в сторону угрозы, отвечал. Внешне вполне размеренно и четко, лишь немного повышая голос, и это жутко походило на рычание.
А я все никак не могла отделаться от сюрреалистичности происходящего.
Два моих студента на полном серьезе сейчас ругаются и делят.
Меня!
Не спросив ни разу, как к этому отношусь я!
Как к ним отношусь!
Нет, конечно же, часть моей вины в этом есть. Могла бы сразу же прекратить все, еще в первый раз, когда Глеб силой поцеловал меня. Могла бы дать делу ход, пойти в деканат… Глупость страшная. Сразу с волчьим билетом вылетела бы. Студенты-старшекурсники, гордость университета. И какая-то блатная пигалица, что перед ними, не иначе, хвостом вертела, вертела и довертелась. Смешно и глупо.
Но все равно могла бы дать понять более жестко, что не согласна. А я… Расплылась, разнежилась… Позволила… Многое позволила, дура.
А уж с Давидом мне и оправдания нет никакого. Вообще не сопротивлялась.
Распутная, глупая овца.
Вот теперь разруливай то, что натворила.
Двое друзей не-разлей-вода, армейских товарищей, из-за тебя глотки друг другу готовы перегрызть.
Конец мужской дружбе, конец хорошим отношениям, да и твоей карьере конец, слабая ты на передок баба!
И вот что делать?
Парни ругались, предъявляя друг другу претензии и по-прежнему полностью игнорируя меня. Словно самцы, разбирающиеся из-за самки и не сомневающиеся, что она пойдет с победителем.
Каменный век какой-то, дикость!
И я в этом всем! Попала! Как я так попала?
— Дава, слушай, — Глеб внезапно успокоился и заговорил тише и размеренней. Отчего-то эта смена тона резанула предчувствием грядущей жести. — Ну чего ты хочешь? Ну ты же понимаешь, что тебе с ней не светит. Тебя на родине невеста ждет…
