— Ух, ты, ведьма! — заявил один из низших, то есть рожки, хвост, копыта и трусы меховые в наличии.
— Какие ножки, — дергая пятачком, заметил второй.
Я просто на метле сидела, так и не рискнув ступить на пол.
— Корсетик славный, — добавил третий, подбираясь поближе.
— Это моя, — сообщил всем Арсен.
И я испытала нечто сродни благодарности, потому как черти перестали ко мне подтягиваться и остановились.
— Так у вас, боевиков, второй этаж, ты чего ее к нам — на экскурсию привел или похвастать? — раздался густой бас.
Я повернулась на голос: этот черт был огромен. Как шесть соплеменников разом. Плечи ого-го, рога — ой, мама, клыки — ух, где мои тапки, а глазищи кровью налиты. Но это все как-то не вдохновило, а вот номер над дверью '6' — он да, привлек внимание. Тронув метлу, я направила ее к этой комнате и затормозила шагах в десяти, потому что оттуда воняло просто убийственно. И не грязью, не гниением — нет! — там витал знакомый дух самогона!
— Эй-эй-эй, — черт-громила выставил волосатую руку, — ты куда намылилась, а?
— А я, — стремительно начала шарить по карманам в поисках платка, — я староста общежития, вот. Что у вас там?
Черт проследил за моими манипуляциями, хмыкнул, когда я на груди платок искала, осклабился, когда и там ничего не нашла, и по-доброму так, по-мужски:
— Летела бы ты отсюда, швабра тупоголовая, пока я тебе твою леталку знаешь, куда не впихнул?
Я остолбенела.
Черт продолжил:
— Староста, не староста, мне по… Все усекла?
Не усекла. Смотрела на черта подергивающимися от нервного тика глазами.
— И чего клипаешь? — все так же протяжно, по-доброму пробасил он. — Давай-давай, молнией отседова. Скажешь Прыгачесу, что все, мол, замечтательно, лучше и не придумаешь, бумажонку подпишешь — и вали в башню свою, острошляпая…
— Бумажонку? — переспросила я, перестав даже кривиться от вони.
— Бумажонку, — повторил черт. — Разрешительную бумажонку на поселение. Подпишешь да главному домовому передашь. Ты же не хочешь несчастный случай, да?
Из всего этого я поняла главное. Тут примерно как у нас: ответственность за общежитие ложится на старосту, он с домовыми договаривается, те и пускают на постой. А коли договора, скрепленного подписью, нет, а новый староста есть… Нет, вообще в таких случаях договариваются обычно, срок там испытательный — и все дела, но тут уж как-то махровым цветом зацвела моя расовая к чертям нетерпимость, и следующим, что узрел здоровущий черт, была моя во все зубы улыбка, после которой я сообщила громиле рогатому:
