Универ Вредной магии | страница 42




— Зло пожаловать, — холодно произнес черт.


— Я так понимаю, староста общежития, студентка Григорьева? — ехидно поинтересовался черт, сидящий за столом.


В смысле, тот, который с хвостом и ржет на меня втихую. И я бы ему сейчас сказала пару ласковых, но тут декан на меня так глянул…


— Нет, это не я! — ляпнула с перепуга.


— Как не вы? — откровенно расстроился черт, на груди которого я разглядела табличку: "Прыгачес С., комендант чертового общежития".


— Вот как-то так, — я нервно схватила метлу.


Дернула ее, вырывая из зависшего в воздухе состояния, и тут услышала:


— Григорьева, чувствую, вам светит высший бал по Теории Лжи.


Зло глянула на декана — у него, кстати, табличек не было, а жаль. Да, надеюсь, он какой-нибудь Спотыкайчес!


— Ага, лжем, значицца, начальство обманываем, да? — Прыгачес С., подергав пятачком, поднялся. — Значит так, Григорьева… Э… Григорьева, а куда вы, собственно, смотрите?


На трусы я смотрела. Меховые. Длинные такие, до колен почти. И мех тоже длинный, темно-коричневый, и такое ощущение, что на черте ничего нет вообще. То есть, типа, его родное, шерстью покрытое тело. Но трусы там были. Прыгачес оказался с явно не говорящей фамилией, и жирок как раз и делал зримо заметной резинку на этих самых трусах. Угу, меховых.


— Григорьева! — взревел комендант. — Прекратите немедленно!


— Прыгачес, стареешь, друг, я бы на твоем месте наслаждался столь явным интересом со стороны юной и привлекательной ведьмочки, — вдруг вставил декан.


Я остолбенела, комендант взвизгнул:


— Да какая тут привлекательность? Она же тощая, смотреть не на что!


— Не скажите, уважаемый, — протянул декан, пристально на мои ноги глядя, точнее, ту часть, что начиналась там, где заканчивались чулки, и заканчивалась там, где начиналась юбка.


— Э, а куда вы, собственно, смотрите? — возопила я.


— Нет, ну если в этой плоскости рассматривать, — задумчиво высказался комендант, — то очень даже…


И оба черта совершенно беспардонно принялись созерцать… я уже обозначила, что именно созерцали.


— Так, ладно, Григорьева я! Зачем вызывали?

Мою признательную речь, как и вопрос, проигнорировали напрочь. И, я так понимаю, это была месть. Такая тонкая, издевательская, молчаливо-созерцательная месть. И, как-то совсем не ожидая от себя, я мрачно пригрозила:


— Плюну!


Оба черта мгновенно отреагировали, переведя созерцательные взгляды с юбки на, собственно, лицо.


— А, ну теперь все ясно, — усмехнулся декан.


— Да-а-а, стало быть, Маренушка тебя наградила, — хмыкнул комендант общежития.