— Нам нужно поговорить.
Вырвав локоть из его хватки, я ухожу от него.
— Нет, не нужно.
Войдя внутрь, я обнаруживаю там Тину, потирающую свой распухший живот. Она улыбается мне.
— Привет, милая!
Я крепко обнимаю ее.
— Привет, сексуальная мамочка.
Она сжимает меня в объятиях.
— Мне так стыдно, что не позвала тебя раньше, но с детьми, работой и всем остальным, — она хмурится, — у меня действительно нет хорошего оправдания, кроме того, что я была занята.
Мы отстраняемся друг от друга, и я беру ее за руку.
— Ты занята вынашиванием моих племянниц или племянников. Ты прощена. Тысячу раз подряд.
Как будто она ничего не может с собой поделать, Тина обхватывает мои щеки и целует их обе.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя больше, Тини.
Мими замечает меня и подмигивает.
— Потряси своей задницей, детка.
Я улыбаюсь ей и слегка покачиваюсь в такт шагам. Подойдя к ней, обнимаю. Она кладет обе руки на мои ягодицы и сжимает их. В комнате воцаряется тишина. Я оглядываюсь и вижу, что все мужчины в комнате смотрят на руки Мими. У Ловкача, Ника и Макса одинаковое мечтательное выражение на лицах, в то время как губы Ашера дергаются.
— Мне нужно в ванную, — вдруг объявляет Ловкач.
— Я помогу на кухне, — заявляет Макс.
Они оба разбегаются, и Мими хихикает.
— Чертовы дилетанты, — насмехается она и целует меня в щеку. — Как поживаешь, детка?
Мысли о сегодняшнем дне роятся в моей голове, но я заставляю себя улыбнуться.
— Отлично. Все отлично.
На ее лице появляется замешательство. Она нюхает воздух и произносит:
— Чувствую запах лжи.
Я закатываю глаза.
— Ничего серьезного.
Прежде чем она успевает копнуть, я подхожу к Лоле и обнимаю ее сзади.
— Лола, и почему мужчины такие придурки?
Она похлопывает меня по руке, откидывается назад и смеется.
— Я понимаю, что должна знать ответ на этот вопрос, поскольку Ловкач — это Ловкач, но я не знаю. — Она вздыхает. — Прости.
Легок на помине. Перед нами появляется Ловкач. Он поднимает голову и замечает меня и дует губы.
— Ты что, прокралась сюда, не поздоровавшись со мной? Что ты за монстр такой?
Я притворяюсь оскорбленной.
— Да я бы никогда!
Он пальцем постукивает себя по щеке.
— Давай губки, сестренка.
Тянусь, чтобы поцеловать его в щеку, но в самую последнюю секунду он сдвигается, и я целую его в губы. Взвизгиваю и шлепаю его, а Лола громко смеется.
— Убирайся отсюда, маленький засранец!
Они оба смеются, Лола смотрит на меня и говорит:
— Я бы извинилась за него, но, — она пожимает плечами, — ты сама повелась на это.
