— Я знаю. Люблю тебя, дядя Ник.
Он целует ее лоб, встает, затем складывает ладони вместе, как будто замышляет что-то.
— Так, школьный рюкзак. Ты осмотришь кухню, а я проверю в остальных местах.
Сиси передвигается по кухне, а Ник осматривает оставшиеся места в доме. Спустя мгновение, понимаю, что стою посередине кухни, наблюдая за ними.
Я не знаю, что бы делал без Ника, когда Сиси выписали из больницы. Мы переехали в его дом, и он проводил с ней столько же времени, сколько проводил я, заботясь о малышке, и работал целыми днями, когда я брал выходные. Но Ник работал также усердно, как я, наверное, даже усерднее, чтобы быть уверенным, что не только о Сиси заботятся, но и мне удавалось получить достаточно времени для сна и еды.
Он мой герой. Я никогда не говорил ему это. Ник — хороший человек. Он заслуживает хорошей жизни, жизни с его семьей. Его новой семьей, не в которой он родился. Часть которой все усложняет. Вообще-то я не хочу делать то, что делаю, но чувствую, что он нуждается в этом. Это правильное время.
Ник кричит:
— Нашел!
Сиси кричит в ответ:
— Где я оставила его?
Когда Сиси выходит из кухни, Ник входит в коридор с рюкзаком на спине. Он вешает рюкзак на ее кресло и отвечает довольно:
— У задней двери, принцесса.
Сиси качает головой, но маленькая улыбка появляется на ее лице. Ее щечки алеют от румянца, и она растерянно бормочет:
— Прости.
Гудок доносится с задней стороны дома, и Сиси начинает двигаться к школьному автобусу. Когда она оказывается возле меня, то оборачивает свою руку вокруг моей ноги. Я тянусь вниз, чтобы поцеловать ее в волосы:
— Повеселись!
Она морщит свой носик.
— Это школа, папочка.
Я стреляю ей своей лучшей поддразнивающей ухмылкой:
— Я знаю. Страдай.
Она ударяет мое бедро, пытаясь подавить свою улыбку, и я отпрыгиваю:
— Ауч, девочка. Нам нужно отдать тебя на уроки бокса.
Я смотрю, как она удаляется по коридору. Как только задняя дверь открывается, она кричит:
— Пока! Люблю вас!
Мы кричим в ответ в унисон:
— Любим тебя.
Мое сердце болит. Буду скучать по этому. Задняя дверь закрывается, и я поворачиваюсь к Нику и Тине. Они оба улыбаются мне. Но то, что я говорю, заставляет их улыбки быстро погаснуть.
— Так, — начинаю я, — мы переезжаем.
ГЛАВА 4
Макс
Ник и Тина пялятся на меня, и лицо Ника полно смущения, в то время как рот Тины приоткрыт. А я просто стою, нисколько не захваченный неловкой ситуацией, желая стать невидимкой и скинув толстовку и боксеры, просто умчаться отсюда.
