— Думала, что смогу это сделать, — сильнее прижимаю постер с Джонни Деппом к своей груди. — Но я не могу. Он едет со мной.
Когда я иду обратно в свою комнату с Джонни в руке, то выдыхаю в облегчении.
Мне жаль, Джонни. Давай больше никогда не ссориться.
ГЛАВА 3
Макс
Моя нога подпрыгивает жестко и сильно под обеденным столом.
Я нервничаю.
Помешиваю кофе и одновременно перевожу глаза с Ника на Тину. Я смотрю, как они едят свой завтрак, задумываясь, как, черт возьми, собираюсь затронуть эту тему. Тина ест овсянку; она, видимо, чувствует мой взгляд, потому что смотрит на меня с ложкой на полпути ко рту. Ее глаза расширяются, и она медленно бормочет:
— Что?
Я быстро отвожу взгляд и трясу головой:
— Ничего.
Помешивай свой долбанный кофе и держи глаза опущенными.
И это то, что я и делаю. Отвожу взгляд так сильно, что буквально смотрю в свою чашку с напитком.
Нога Ника толкает мою под столом. С поднятыми бровями я смотрю на него. Он бережно сворачивает газету перед тем, как положить ее, и с прищуренным взглядом сосредотачивается на мне. Ооу.
Ник откидывается назад на стуле и внезапно начинает ухмыляться, его ямочка, почти такая же, как у меня, прорезается на его щеке.
И я начинаю потеть:
— Что?
Он кивает в мою сторону подбородком.
— Ты ведешь себя странно. Я имею в виду, ты всегда ведешь себя странно, но сейчас твое поведение более странно, чем обычно.
Тина смотрит на меня и мягко кивает.
— Это не так.
— Даже слишком, — спорит мой брат.
— Ты будешь дряхлым в старости.
Глаза Ника расширяются. Он чувствителен насчет своего возраста с тех пор, как нашел у себя седой волос. Я имею в виду, это не очень большая проблема. Это нормально. Люди, в конце концов, седеют. Но волос...
Он был не на голове.
Ник наклоняется и огрызается:
— Твою мать.
Я ухмыляюсь:
— Она так же твоя «твоя мать», и я скажу ей это.
Он разводит свои руки в стороны, дразня меня:
— Сделай это, и я расскажу ей правду про сушенные листья базилика в твоем ящике для носков.
Ублюдок.
— Это было для тебя! Я прятал их для тебя!
Он пожимает плечами.
— Она этого не знает.
Я тянусь через стол, чтобы шлепнуть его — он ненавидит это, — когда в разговор вступает Тина:
— Ник, прекрати.
Я показываю ему средний палец, а затем Тина шлепает мой зад. Нежно, конечно.
— Макс, милый, сделай это снова, и я обещаю, что ты не получишь моих кексов еще год.
Я задыхаюсь. Она так не поступит. Но взгляд на ее лице говорит об обратном. Я тяжело усаживаюсь на стуле…
— Святое дерьмо, ты жестокая, когда беременная.
