— Дорн, — осторожно потянула я руку, — может объяснишь, в чём дело?
Маг вдруг резко остановился, всё так же не оборачиваясь глубокого вдохнул, постоял с минуту, опустив голову, и, разворачиваясь ко мне, произнёс:
— Извини, задумался.
Ну ничего ж себе задумался! Да я тут чуть от страху не поседела, а он, видите ли, просто задумался!
— И о чём же? — спросила вежливым, миролюбивым тоном, ещё раз потянув руку в деликатной попытке высвободить её из стального захвата. Больно вообще-то, а он вцепился, как в своё!
Маг опустил взгляд, заметил, как посинели кончики моих пальцев в его ладони и разжал руку.
— Извини, — повторил он. — Сделал больно?
— Пустяки, — улыбнулась я, пряча руку за спину.
И, вот не хотела, но оно как-то само так вышло, инстинктивно — отступила на пару шагов назад. Дорн тут же напрягся, делая стойку, как почуявший славную охоту зверь и, кажется, даже принюхался. Ой мамочки! Что творится-то?! Я замерла, чтобы не давать кажется слетевшему с катушек мужчине поводов для пробуждения охотничьего инстинкта, испуганно переступила с ноги на ногу и растерянно покашляла. Молчание затягивалось. Он стоял и смотрел на меня, будто впервые видит, я стояла и ответственно трусила, не зная чего ожидать от этого неадеквата в следующую секунду, время стоять отказывалось, оно шло. А мы молчали. А у меня там занятия, которые я пропускать не собиралась, между прочим. А тут у меня вконец сбрендивший маг, ни с того, ни с сего возжелавший устроить «романтическую прогулку» в сомнительном заброшенном парке, больше похожем на дикий лесочек из-за основательной запущенности.
— Эм, Дорн, так может я пойду уже? — предложила робко, не двигаясь с места.
Кто его знает, этого Рэджи. Вдруг он буйный в пограничном состоянии и резкие движения спровоцируют приступ?
Мужчина резко зажмурился, встряхнул головой и едва слышно процедил сквозь сжатые зубы какое-то ругательство. Я расслышала только что-то про некоего проклятого Мурлока и его извращённое чувство юмора.
— Всё, контроль вернул, — открыв глаза проговорил Дорн, открыв глаза. — И нам действительно нужно поговорить, Велера.
Я даже поправлять его не стала, хочет Велерой называть — пусть называет. Да пусть как угодно называет, только бы отпустил. Что-то мне всё больше и больше это мир вместе со всеми его странностями, магией и проблемами не нравится. Напрягает, что все вышеперечисленные особенности стремительно концентрируются вокруг меня. Будто я их, как магнит, притягиваю.
