— Убью, — повторил гораздо спокойнее Кей-Мерер, перебираясь наконец-то удачно на стул. Поднял на меня светлые глаза. Блестят. Слезы? Неужто больно? Тугая прическа его рассыпалась смешными кудряшками по плечам. Губы искусаны от злости. Хорошенький, сил нет!
— Ты же хотел, чтобы я дрался, — я засмеялась, игнорируя присутствие комэска в сердечно-белых трусах. Покачалась нахально с носков на каблуки. Ножки в чулочках заколыхались в разрезе. Красота! — Вот, Макс. Все, что могу, все для тебя. Понравилось?
В голубых глазах барона родилось выражение усталого отчаяния. И жалость, и безнадежность, что ли. Словно бы мне вынесен смертный приговор. И отменить его не в силах никто. Даже он сам. Надо начинать бояться?
— Я принесу мартини, думаю, что по глоточку нам не повредит, — выступил в глухой паузе Эспозито, сделал шаг с готовностью к дверям.
— Не надо!
— Давай, — мы высказались с Максимом одновременно.
Я случайно посмотрела в окно.
Кольцо перехода сияло, переливаясь и медленно смыкая края ленты. Висело строго напротив казармы моей бывшей эскадрильи. Пока мы с бароном выясняли, кто выше писает на стенку, Марчелло двигал свой план вперед.
— Глядите! Вот оно! — воскликнула я. Показала рукой в ночь за стеклом.
Мужчины честно проследили за моим жестом. Тщетно. Я вспомнила запоздало, что нормальные люди не в состоянии узреть дыры перемещений в сыре мироздания хомо верус.
— Что? — эхом отозвался Кей-Мерер. Забыл про глупости и смотрел внимательно в мое разбитое лицо.
Я без утайки рассказала про карты, казино, Маркушу, Марча и туалетные разговоры. О черном Юнкере ни слова не произнесла. Сделала вид перед собой, что забыла.
Эспозито слушал неподвижно, высоко приподняв в немом изумлении правую бровь.
Макс Кей-Мерер. Вот за что я люблю этого парня! Полсекунды и он уже на коне. Раздает приказы и ведет войска. Барон командовал:
— Эспо, оранжевый уровень. Бери оружие и тройку своих ребят посообразительнее, желательно тех, кто бывал в горячем деле. Выдвигаетесь…
Пограничник подчинился без звука.
— Петров, идешь со мной, держишься позади и башку не высовываешь, — барон уже открыл дверь на выход, — ты мне на фиг не нужен, сопля, но Кольцо видишь только ты.
— Я тоже хочу револьвер! — тут же вставила я.
Он оглянулся. Вздохнул.
— Только, если снимешь с себя эту гадость и наденешь штаны.
Неназываемый! Я спохватилась и чуть не стянула платье через голову прямо тут же. Опять спохватилась. Макс стоял, прислонившись спиной к открытой двери и скрестив руки на груди. Смотрел на мою суету с переодеванием.
