Изя вытащил из кармана пиджака бутылку воды. Лихо сбил крышку о хромированный рычажок бокового стекла. Эспо узнает — убьет.
— Дальше! В Школе многие в курсе, что старая черепаха на четверть зверь, как ей и положено. И вопрос ее был не только проверка тебя на вшивость, но и наводка. Которую ты, друг мой, понял. Знак своего своему, подсказка, где надо искать похищенного Кей-Мерера. Поэтому, когда ты с биплана прыгнул в море и исчез, я сказал себе: факт номер два налицо. Я не стал удивляться и падать без чувств. Я сделал вывод: ты — метис. Местами человек, частями хомо верус. Попадается редко, но все же случается в окружающей меня среде. Та же пресловутая старуха Бланш — живой пример. Любопытно, весьма, но не сногсшибательно, — Кацман запивал свое ученое выступление нарзаном. Тот тек по подбородку, заливал неопрятную рубаху и штаны.
Скорость вынужденно упала до разрешенной нормы. Мы догнали тяжелый, плотный строй дальнобойных грузовиков. Выхлопная вонь и навязчивое радио. Почему я сразу не потратила минуту, чтобы поднять крышу автомобиля?
— Зато потом стало гораздо интереснее! Чудесатее, буквально, и чудесатее. Знаешь, когда? — тут мой личный исследователь выпучил театрально глаза и попытался заглянуть в лицо близко, — через один час сорок минут! Когда я нашел тебя и барона в клетке на прибрежном песочке, то лишился дара речи от научной радости! Я поверить не мог. Как?! Мало того, что ты железо припер в полтонны весом и невесть откуда, так ты еще сквозь пространственную дыру живого человека протащил. Живого, заметь! и невредимого. Никаким четверть-, треть- и полуэкзотам такие подвиги недоступны! Это и есть последний и самый бесповоротный аргумент в пользу моего заключения. Ленька Петров, прости, друг, но ты — стопроцентно не человек. Ты — хомо верус чистой воды.
Я упорно молчала и совершала маневры по встречной полосе перед близко идущим транспортом.
— Молчишь? Ну-ну. Так что вот, неразговорчивый мой, твою тайну я знаю. И заметь, тоже молчу, — проорал финал своего выступления толстяк.
Выдающийся умник и мелкий предатель. Изя, горделиво выпятив подбородок, смотрел, как я выруливаю кабриолет из ряда на обгон красивых длиннобазных фур. Яркие люстры на их крышах поливали белым светом ту самую окружающую среду.
— Не надо! Ленька! Уходи назад! Уходи на полосу, придуро-о-ок! — орал гордый мужчина, вцепившись в ручку двери волосатыми руками.
Величие его таяло. Глазки делались шире, а лохматая прическа вставала дыбом, хотя, казалось, куда уж больше. Летящий на нас по встречке седан истерически сигналил и моргал дальним светом. Я загнала всех лошадей под капотом кабриолета. Успела. Шмыгнула на свою половину дороги в последний момент. Все же я летчик. Без пяти минут асс.
