Юнкер снова вернулся ко мне, крепко обнял за талию, потом нагло опустил ладонь ниже. Ухмылялся:
— Знаешь, почему он так переживает и нажрался дорогущего коньяка? Это ведь он сдал тебя, твой верный Герш. Все-о мне рассказал. И сюда заманил по моему приказу…
Я молча присела перед измученным предателем на диване. Пиджак сполз с жирных плеч, спеленав того окончательно.
Юнкер со смехом перечислял преступления Изи. Слушала про угон биплана бригадира, грехи в учебе, подставу Первого вылета, и кучу невинной студенческой чепухи. Ни разу Кольцо перехода мерзкий безопасник не упомянул. Выходит, что о главном для меня Кацман умудрился не растрепать?
— Молчишь, Лео? Тянешь паузу? Гонишь дурака? Думаешь, что проскочишь мимо меня со своим враньем? — пытался вытащить меня на чистую воду Юнкер.
Это вряд ли.
На смертную казнь откровения безопасника не тянули. Так, ерунда, детские забавные атрибуты ученичества. Я отошла от капитана подальше. Отвернулась.
Очнулся Кацман. Забормотал что-то о невинных девушках, громко икая. Попытался подняться. Ноль. Дергался на свободу подстреленной птицей. Старик Шен-Зон вынырнул из обожаемого политического дискурса и наконец заметил бедственное положение внука. Как ни в чем не бывало, Юнкер охотно помог ему распутать буйного пьяницу и уложить спать тут же, на диванчике. Все они здесь одна компания.
Рассерженная Магда, с дымящейся чашкой черного кофе в руке, велела н вернуться к игре. Герр Шен-Зон снова напал на капитана с политическими экзерсисами, ухватился под руку и повлек в зал.
— Мне надо попудрить носик, — сказала я. Тихо.
— Не вздумай сбежать, Лео-Ло, мы не договорили, — погрозил притворно-строго пальцем Юнкер. Доволен был собой невозможно. — У меня есть к тебе одно предложеньице.
В туалетной комнате царил пограничный холод. Апрельский свежий ветер гнал запахи молодой листвы, далеких цветов и океана. За мелкими переборами оконной рамы стояла черная ночь. Я закрыла форточку, села на красный бархатный пуф и задумалась. Кацман — трус и предатель. Чуяла я с самого начала, что с казино этим не чисто, так и вышло. Что ж, получается, что и Вероника в заговоре против меня? Не верится. Мне виделось всегда, что она честная и открытая девица. Если бы не дурная ее тяга к барону, то вполне адекватный человек. Нет. Коряво излагал свои находки герр Вальтер. Инфы нарыл кучу, а вместе сложить не может. Провоцирует постоянно, ждет оговорок и проговорок. Ага, жди! Многие до тебя пытались, да не вышло. Или все же знает, кто я? Не знает! знал бы наверняка, сразу с шантажа начал. А он крутит-вертит. Барона приплел. С какого переляку? Не сходится у Юнкера, очевидно. Если я девушка, то в наших, как он выразился, играх с Кей-Мерером ничего предосудительного нет, а вот если я парень, то тогда — да, тут можно половить рыбку в мутных водах баронской родовой чести. Наврал и напридумывал, проныр лукавый, берет на понт тупо. Свидетелей моей внезапной страсти роковой нет. Сам Макс проговориться не мог даже под пытками. Я выдохнула легче гораздо. Следует подправить губы и идти терпеть этого разведчика-выдумщика дальше. Чихала я на все его предложения разом. Вскрыть его в холдем тысяч на пять — вот это была бы тема!
