постели, которую он делил с покойной женой. Я хочу надавать себе.
Наношу на губы немного бальзама «ЧепСтик» (Прим.: бренд гигиенической помады) и
хватаю телефон — все, я готова. Останавливаюсь и пялюсь на главный дом. Боже… сегодня утром
было так стыдно. Все, что я сейчас хочу, так это свернуться калачиком на своей кровати и не видеть
снова лицо Ника. Но приходится терпеть и не жаловаться, бегу к черному входу главного дома, чтобы сильно не промокнуть под ливнем.
— Эви! — визжит Бриа, бежит и обнимает меня. — Ты, наконец, здесь! — говорит она. — Я
зду тебя.
— Ох, ну, хорошо, что я сейчас здесь, — говорю я. Пытаюсь казаться бодрой даже притом, что я еще не выпила кофе.
Направляясь к кофеварке, замечаю Ника, сидящего за барной стойкой и читающего газету. Я
игнорирую его, и поэтому обхожу кухню, как свою собственную. Хоть я и понимаю, почему он был
рассержен на меня, я все еще сердита, ведь и у меня не было выбора. Откровенно говоря, он должен
был быть здесь вчера вечером. Я только делала свою работу.
Я не завтракаю, просто наливаю себе щедрую чашку кофе. В любом случае я не голодна.
— Что мы сегодня будем делать? — спрашиваю я Бриа, которая пришла за мной на кухню.
— Можно мне пойти немного попрыгать по лужам? — спрашивает она, ее глаза полны
мольбы.
Я смотрю на Ника и замечаю легкую улыбку, появившуюся на его губах. Воспринимаю это
как одобрение.
— Конечно, — говорю я и смеюсь, поскольку Бри проносится к задней двери, и бросается на
улицу, оставляя ее открытой. — Подожди, куртка! — кричу я, переходя к вешалке, чтобы взять ее
ветровку. — Оставайся во дворе! И если станет холодно, зайди в дом!
Я потягиваю свой кофе, и, чтобы не оставаться наедине с Ником, решаю захватить полотенце
и сухую одежду для Бриа. Каждый раз, когда Элайджа и я играли в дождь, у мамы всегда были
наготове полотенца и сухая одежда, ждущая нас у задней двери. Я иду наверх в комнату Бриа, чтобы взять свитер, штаны и теплые махровые носки. На обратном пути беру свежее полотенце.
Пока я перерываю шкафы, чувствую на себе взгляд Ника. Я оборачиваюсь.
— У вас есть горячий шоколад? — спрашиваю я.
Его губы слегка изгибаются. Я думаю, что он собирается улыбнуться, но вместо этого он
хмурит брови.
— Да. Должен быть на верхней полке.
— Ах, попался, — говорю я, когда нахожу банку, спрятанную за попкорном.
— Что вы делаете? — спрашивает он, глядя снова на меня.
