Дрофокс Джоргол улыбнулся:
— Мне хотелось бы, чтобы вы прочитали ее еще раз. Вы — большой гуманист, профессор. Вы заслуживаете награды за ваши труды.
Профессор Бартоломью застенчиво пожал плечами:
— Я не хочу никакой награды. В конечном счете, счастье является само по себе наградой. И будет достаточно сознания того, что я помог его появлению.
Джоргол улыбнулся неуклюжему суетливому человечку, который сидел в кресле напротив. Его рука потянулась к прототипу «Путаника умов» на его столе.
— Машина счастья, — задумчиво сказал он. Затем резко спросил: — Итак, пятьдесят таких устройств уже готовы?
— Да, — сказал Томлинсон. — По одному на каждый из ваших глайдеров. Завтра к этому времени они все будут установлены. Еще через неделю мы сможем охватить счастьем крупнейшие города Земли. Первыми целями конечно же должны быть Вашингтон, Москва, Лондон, Париж, Пекин… А затем поля сражений во Вьетнаме… все политические и военные центры. А за десять лет мы проверим на интеллект всех детей мира, отберем действительно наиболее выдающихся и применим «Путаник» ко всем остальным. За одно поколение мы достигнем самого совершенного общества. — Глаза Томлинсона горели почти религиозным рвением.
Дрофокс Джоргол как бы нехотя развернул прототип кругом и направил его линзы на профессора.
— Будь счастлив, — сказал он, нажимая пусковую кнопку.
Церемония закончилась речью Орландо, в которой он предупредил белых и в равной степени апачей о том, что в горах имеются священные места, являющиеся табу для всех, кроме посвященных.
— Народ апачей, — говорил нараспев оратор, — не знает ни о каком потерявшемся голландце и золотых приисках. Это выдумка белых. Любой апач, который пойдет в гору искать золото, не вернется никогда!
Затем последовал намек на действия Империи в горах.
— Против нашей воли и без нашего разрешения в нее завезены какие-то машины. Их следует оттуда убрать. Пусть каждый, кто слышит сегодня мой голос, передаст это послание — смерть ждет любого нарушителя табу!
Оратор выдержал паузу, затем сказал более мягко:
— Это не угроза апачей, это лишь предостережение. Мы знаем, что и так случается с отступниками в наших горах.
Затем оратор повернулся к Ганнибалу Форчуну:
— Сегодня вечером здесь случилось нечто необычное. Возможно, оно не имеет вообще никакого значения. Но в ближайшее время собирается совет жрецов, чтобы определить его значимость.
— Думаю, он говорит обо мне, — пробормотал Форчун.
Кэнди наклонилась и тихо сказала ему на ухо:
