— Отец Андрей, а как же с проповедью для внешних, еще не пришедших в Церковь людей? По Вашей логике получается, что мы не должны рассказывать тем, кто на суше, что в воде хорошо…
— То, что я сейчас говорил, обращено, конечно, к православным воцерковленным людям, даже в большей степени к священнослужителям. Нам необходимо искать наше собственное лицо, которое не было бы мордой. И не должно силиться изобразить из себя лик. Найди свое лицо, а лик будет, если Бог благословит. Для людей же внешних по отношению к Церкви священник, как раз наоборот, должен быть таким ихтиандром: он и в духе, и в мире. Нужно с людьми общаться на их языке, понять их. Но прежде всего понять, в каком безбожном мире мы живем и насколько безбожны сами. И мы, священники, проповедники, идем к миру не как луч света в темное царство, а как больной к больному. Только у одного в руках пусто, а у другого в руках — свечка, которой он озаряет какой-то кусок территории. Это очень честный труд, который рождает ужас. Проповедник, не имеющий этого ужаса, — не проповедник, а баснописец или обманщик. Потому что любой серьезный проповеднический труд — это приближение к пропасти, к последней черте отчаяния. Ведь будь то тюрьма, или дом для престарелых, или ожоговый центр, или лагерь беженцев, или интернат, или любая средняя школа, или неполные семьи, или среда наркоманов и алкоголиков — это, собственно, и есть мир — то, из чего он складывается, — ад и клоака. И вот любой православный священник имеет прямой контакт с этим миром, обреченным на распад, с миром, который носит в себе элементы хаоса и вообще хочет взорваться изнутри. Да и сам священник, как человек, носит в себе то же самое, он не есть что-то отдельное. Вот тебе и трагедия. И здесь нужен Христос.
— Пришел один больной к другому больному, и что дальше?
— Нужно знать путь, прийти во тьму, неся свечу, и сказать, как Иоанн Предтеча: «Я — не Свет, но я знаю, где Свет. Кто хочет идти к Нему — за мной»…
— Существуют разные способы проповеди: кто-то говорит «вообще», кто-то говорит конкретно для стоящих здесь, в храме, людей, которых он знает, которые у него исповедуются. Какой способ, на Ваш взгляд, более удачный, успешный и какой ближе Вам самому?
— В маленькой общине проповеди может и не быть, достаточно исповеди и дополняющей ее приходской беседы или просто совета почитать такую-то книгу, посмотреть такую-то передачу или фильм. Если людей много и ты не знаешь всех, нужна проповедь, обращенная не к кому-то конкретно, а только к себе. Поясню: священник должен быть таким осьминогом, у которого много точек соприкосновения с разными людьми — и стариком, и молодым, и безработным, и бизнесменом, и ребенком. Произнося свою проповедь, нужно учесть, что все они сейчас слушают. И будучи с ними со всеми как бы одним целым, священник должен говорить себе, судить себя своими словами и говорить честно. Тогда он достучится до разных сердец. Больше всего такая проповедь подходит для храмов в больших городах. Поэтому необходимо учиться говорить совершенно разные вещи своей многосоставной пастве. И каждая такая речь, беседа, проповедь должны быть знаковыми, не впустую.
