Что мы творим…
— Давайте остановимся, — попросил он сипло. — Вернемся в гимназию?..
Я долго всматривалась ему в глаза перед тем, как отрешенно кивнуть.
* * *
Отдохнуть не удалось, потому что меня ждал допрос с пристрастием.
Инспектор Верховной гильдии правопорядка обустроился в моей спальне. Он стоял надо мной и битый час выпытывал подробности нападения. Жилистый, худощавый мужчина с тусклым взглядом, казалось, он ненавидит свою работу, а ещё сильнее ненавидит тупоголовых студентов, которые наживают проблем на свою пятую точку.
Кроме нас двоих, в спальню никого не допустили, даже декана факультета. Мол, чтобы уж точно ничего не отвлекало от поиска истины.
Если честно, мне начинало казаться, что я не жертва, а обвиняемая. Таким суровым был тон инспектора.
— Напомните, зачем вы пошли в трущобы? — спросил он, и перо дрожало в его узловатых пальцах.
— Меня позвал голос, — ответила, нервно потряхивая ногой.
Кровать, на которой я сидела, казалась жесткой и неудобной.
— То есть вы безропотно подчинились этому зову?
Ой, а будто бы кто-то поступил иначе. Пожал плечами и ушел, мол, всякое бывает, нечего тратить время на всякие голоса в голове.
Меня начинало потряхивать. Севера и Стьена тоже забрали для допроса, причем моего разрешения особо не спрашивали. Мне пообещали, что рабам никто не причинит вреда, но страх клокотал внутри меня жгучей смесью.
Ведь у всех своё понимание вреда.
— Мисс Трозз, будьте честны.
Бес тебя побери, я и так предельно честна! Ни о чем не умолчала, всё рассказала в мельчайших подробностях.
— Разумеется, подчинилась. Мне было любопытно.
— Так-так. Интересно. Что вы делали после того, как колдун погиб?
— Отправила одного из рабов к вам, а сама захотела убедиться, что со вторым всё в порядке…
— Зачем? — перебил инспектор.
Его вопрос, полный искреннего непонимания, окончательно вывел меня из себя. Я стиснула кулаки и закусила губу, чтобы не сказануть какую-нибудь гадость, за которую потом долго буду расплачиваться.
— Потому что мне дороги мои рабы. Им предстоит стать моими хранителями, и я…
— Одному из них, — перебил он, сделав какую-то пометку в записях. — Второй останется не у дел.
— И что?
— Ничего, — хмыкнул инспектор. — Продолжайте. Что вы делали потом?
— Вернулась в гимназию.
— И всё?
Да что ж такое! Нет, мать вашу, ещё сплясала на центральной площади, ибо мозгов в моей голове — с куриное сердечко.
Я задохнулась от тупости всего этого разговора.
— Кажется, вы хотите что-то сказать?
