— Делай, что хочешь, но если из-за твоих подкатов она будет плохо работать — или посчитает себя фавориткой из-за того, что ты ей присовываешь, — сука, сам сядешь за ее стол и будешь подавать мне кофе!
— Да что ты прямо, как отец! Девчонке нужно набираться опыта, а мне хочется вот такой чистенькой, наивной скромняжки. Ритка у меня огонь, конечно, потому и задержалась. Но она, как виагра, действует только тогда, когда примешь. А, как известно, любые стимуляторы изнашивают. Знаешь, что она вытворяет? Сижу вчера, отчеты проверяю, она напротив в телефоне что-то тычет. А потом берет банан и начинает им играться. Очистила так, что я чуть слюной не захлебнулся. А потом отъехала на стуле, чтоб я видел полностью. Ноги пошире, чем Шерон Стоун раздвинула — прикинь, стерва без трусов ко мне приехала или сняла незаметно! И начала ласкать себя им так, что едва не насаживалась, как на член. А потом раз — и в рот чуть ли не целиком! У меня крышу рвануло так, что не помню, как только я ее не трахал! И по следу банана языком, — поймав волну, Нильс готов был озвучить весь процесс до мелочей. Однако натолкнувшись на предостерегающий взгляд друга, нехотя пригасил градус эмоций.
Глеб скривился так, будто его сейчас стошнит.
— Нильс, иди на хрен со своими интимными подробностями. Ты ж знаешь, все, что касается языком у меня вызывает рвотный рефлекс. Я неандерталец. Женщины любят силу, хозяйскую руку, а те, которые не любят, меня не привлекают.
— Одно другому не мешает, можно и нагнуть, и приласкать так, чтоб звезды в глазах. Все равно ты хозяин положения. Но вот со всеми — поигрались и успокоились. А чтоб крышу сносило от одной мысли об этой одной — этого нет. Я может, любовь всей жизни ищу, — и его серые, с дерзким прищуром глаза мечтательно уставились куда-то вдаль. О том, что касалось его похождений, он мог говорить долго, поэтому Глеб предусмотрительно перекрыл этот фонтан красноречия.
— Ладно, хватит! Ты по делу пришел или потрындеть?
— Потрындеть по делу. Ты не думаешь, что пора в моем «Прогрессе» протестировать систему безопасности? А то вон читал, накрылся медным тазом «Хибины-банк».
— Чего ты, как квочка, суетишься? Нормально у тебя с безопасностью. Срок еще не вышел. Пьем?
— Наливай.
Пока Глеб наполнял бокалы, Нильс продолжал подводить научную базу под свою половую невоздержанность.
— Так вот. Ты тут из себя пастора строишь, а, между прочим, любвеобильность — это признак великой личности. Вспомни Пушкина — сто тринадцать зафиксированных! Наполеон тот же! А у Кеннеди полторы тыщи любовниц известных только! А у меня — то всего…, - Нильс скорчил жалобную физиономию, наподобие Кисы Воробьянинова, когда тот произносил свое эпохальное: "же не манж па сис жур".
