Не больно-то высоко же они себя ценят.
Среди всей этой «серой массы» изредка попадались и те самые высокомерные снобы; их в нашем обществе называют сибаритами — детьми богатых родителей. По сути, обычные мажоры, которых лично я за глаза называла Нарциссами, потому что самолюбования им не занимать. Понятия не имею, почему они над всеми остальными задирают нос — сами-то в жизни ничего не добились. А то, что родители богаты — так это тоже не их достижение, тут, как говорится, «как карта ляжет».
Одна большая лотерея — кому-то везёт, кому-то нет.
Не то что бы я жаловалась на своих родителей — они у меня отличные: во всём поддерживают, защищают по мере возможностей (хотя от всего всё равно не убережёшь), дают сил поверить в себя… Но после того как я перейду под крыло Вадима, видеться мы сможем лишь на выходных и по праздникам.
По сути то же самое крепостное право — только в профиль.
Понять в толпе, кто есть кто, было несложно: перед мажорами подростки расступались, как вода перед Моисеем; они словно были окутаны тяжёлой тёмной аурой самодовольства, исключительности и туго набитых банковских счетов родителей. Стильная одежда, модные причёски, дорогие украшения и аксессуары выглядели, словно знаки отличия от остальной — «серой» — массы. В конце коридора, у окна, замечаю троих парней — из тех, что со статусом; они лениво переговаривались о чём-то и даже не обращали внимания на всех остальных — видимо, пришли за «игрушками». Мне становится мерзко от осознания того, что кто-то из этих наивных девчонок попадётся в их лапы — из такой кабалы победителями выбираются редко.
Это лишь ещё больше заставляет меня радоваться своему везению.
На моём пропуске на обратной стороне напечатан номер в очереди — девяносто восемь; учитывая, что над дверью нужного мне кабинета сейчас горит табличка с номером четырнадцать, застряла я здесь надолго. Подавляю тяжёлый вздох и отхожу подальше от этой шумной толпы, источающей эстрогены и тестостерон, и встаю у окна в начале коридора — чтобы видеть табличку и держать в поле зрения мажоров. От них даже на расстоянии в двести метров несло опасностью вперемежку со стойкими дорогими духами, но я никак не могла заставить себя не смотреть на них.
Должно быть, какой-то примитивный, чисто женский рефлекс.
Чтобы отвлечься, изучаю пропуск со своей фотографией — жуткая фотка — и пытаюсь превратить свой девяносто восьмой номер в пятнадцатый, но ничего не выходит. А ведь я так надеялась на то, что это будет быстро, и к обеду я успею домой…
