Ректор окунул овсяное печенье в чашу с красным, да так и замер:
– А ведь, получается, и мы можем… Э-э, коллега, можем… Э-э…
Старик вытащил печенье из чаши, размокшая половина плюхнулась обратно, но ректор не обратил внимания на красные брызги, подбирая формулировку.
Профессор Кольбер сообразил мгновенно:
– Можем создать некое… Поначалу небольшое… Пространство, скажем, двор или зал. Насытить его чем нужно… Скажем, простейшими накопителями, вот хотя бы по новомодной "квадратно-гнездовой" схеме… А тогда магию в нем творить станет уже намного легче!
– Намного – это сколько в цифрах?
Профессор Кольбер сделал глоток на зависть капитану и закусил, чем бог послал. Доверяя Всевышнему, посланное маг Огня принял не разворачивая и оприходовал, не вникая.
Ректор терпеливо дожидался, пока коллега закончит расчеты, смотрел в окно.
На дворе, на каменных плитах, споро выгородили переставным заборчиком квадрат перед крыльцом, подмели и окропили водой. Суетились дворовые, вели коней приехавших с де Вардом гостей. Столпившись на зеленой траве за заборчиком, охали и прижимали руки к розовым пухлым щечкам горничные. Сопела и краснела от волнения тетка Валерия, выглядя при этом, честно говоря, не очень-то умно.
– По затратам энергии, выходит, примерно на порядок… – маг Огня вытер пот со лба и глотнул еще, не хуже первого раза. Барон даже салютовал ему, подняв кубок на уровень глаз.
На галерее показались дамы: спутницы дворян, госпожа Карина Штормовой Ветер.
Наконец, на галерею вышла Луиза, волоча за собой смущенную новенькую. Как там ее… Кэтрин?
* * *
– Кэтрин, ты что-то сказала?
Кэтрин закусила губу:
– Я хочу вот именно от этого уйти. Когда люди вынуждены драться не по причине вражды, а просто потому, что так надо.
– Там… Точно так же дерутся из-за женщин. В чем-то хуже, потому что подлее.
Луиза губы не закусывала:
– Иногда лучше как у нас. Вот, как де Вард. Честнее.
– Простите, госпожа, я не учена и не могу объяснить… Я же и хочу научиться.
– Пустое. Ты ведь права, там… – Луиза вздохнула и все же вытолкнула признание:
– Там больше хорошего, чем плохого. Если ты не передумала.
– Нет, госпожа, – Кэтрин поклонилась; дома всю зиму она разучивала этот поклон. Луиза смотрела на ее потуги с непонятным выражением лица.
– Хорошо. Сейчас простой способ закрыт, что-то там на пути штормит… Но всегда есть способ еще проще.
Луиза улыбнулась и тут же сощурилась, борясь с желанием обхватить себя руками. Но мать наследника рода не может хныкать как последняя дура-горничная. Выдох. Еще выдох. Она свое отбоялась. Там, за ленточкой, когда узкая койка пахнет антисептиком, всю ночь дрожат бока рвущего чужую воду корабля, и темнота, и тоскливое пустое ничего, и даже с рассветом не становится легче, потому что солнце встало, а радиограммы все нет и нет…
