– Тут спорить не о чем, – Инга покачала рукавицей. Шарик чуть перекатился. В нем проявилась фигурка – при некоторой доле воображения сходящая за человекоподобную.
– А вот это что? Статуэтка?
– Чужой космонавт в аварийной капсуле. Наверняка, неслабо тряхнуло при скрещении. А он, к тому же, оказался в зоне катаклизма. Вот автоматика и сработала.
– Может и так… Вельд, а что ты думаешь?
– Я возьму его, – первокурсник решительно скатил шарик в сумку для образцов. – Почему нет?
– Но ведь он чужой! – сказали в один голос Инга и Мавр.
– Мне кажется, он чужой в квадрате, – возразил Вельд. – Совершенно никак не подходит он к окружающему хаосу кривых линий. Он тут либо пассажир, либо такой же разведчик, как мы. Либо вообще пленник.
– Пленник! – Мавр даже ладонями по бедрам грохнул. – Разведка боем! Вельд, при всем уважении к твоей планете – в космосе все же несколько другая этика.
Инга повела рукой волнообразно:
– Может быть, он просто спит!
– Как хотите. Я его возьму. Станете мешать?
Курсанты переглянулись. Вельд уверенно двинулся к тому из выходов, на который показывал гирокомпас. Старшие нерешительно двинулись за ним, все еще не придумав, что делать. Стена по правой стороне поменяла очертания, стремительно сократилась – и напрочь отсекла Инге руку. Ту самую, которой штурман минуту назад подняла злополучный шарик.
* * *
– Шарик замедленного света, – отмахнулся Тим, – замороженное время, ничего необычного. Инга в коме, но медблок пока ничего страшного тоже не видит. Неприятно, разумеется. Но не смертельно. Лучше скажи, что делать с Вельдом. Нам только драться со своими не хватало. Мало того, что мы тут застряли – ни связи, ни надежды на помощь!
Андрей посопел. Потом проверил, хорошо ли закрыта дверь капитанской каюты и включена ли звукоизоляция. Сдвинул панель и набрал код – пальцами по кнопкам, как в старых драмах.
Обычай меблировки кают с тех героических времен почти не изменился. Кровать, стол, несколько стульев, стенные шкафы. Большой экран, изображающий окно. Стулья на выбор: пластиковые или гнутые деревянные. Стол прозрачный полиакриловый – или, по вкусу обитателя, полированный, вишневого дерева.
Как и весь экипаж, Тим не собирался задерживаться на “Кентавре” сверх необходимого, и потому не обращал внимания на обстановку. Типовой пласталевый стол, обычные стулья с замками, чтобы пристегивать к полу в невесомости. Типовая же складная кровать, и даже пейзаж за экраном-окном тот самый, который загрузили в память еще при последнем техобслуживании “Кентавра”. Зеленые холмы, синее небо, белые облачка… Потолок светился по всей площади – тоже как обычно, без рисунков или символов, которые бы хоть как-то выделяли каюту из других таких же.
