— Живей, недоноски! Шевелитесь! Кому говорят! Неужели самим вам не хочется поскорей оказаться под крышей?
Новобранцы, отшагавшие добрых двести миль за повозкой, угрюмо втягивались во двор. По большей части все они кутались в дешевые, пробиваемые дождем и ветром плащи, прижимая к груди узелки со своим скудным скарбом, у меньшинства же вообще не было ни узелков, ни накидок. В стороне от всех держалась кучка скованных одной цепью людей. Это были преступники, которые предпочли армейскую службу каменоломням. Бестия, расчищая себе путь ударами трости, пошел на толпу.
— Эй, не стойте, как стадо баранов! Дайте дорогу настоящим солдатам. Всем отойти к стене и построиться. Живо! Маршмарш!
Толпа стала растекаться, образуя неровную, шевелящуюся шеренгу. Наконец к ней присоединились последние недотепы, и в крепость строем, печатая шаг, вступили два десятка легионеров из отряда сопровождения. По знаку Бестии они разом замерли, и офицер одобрительно покачал головой.
Макрон, воспользовавшись воцарившейся на плацу тишиной, приказал караульным закрыть ворота.
Бест, подбоченившись, оглядел новобранцев.
— Этих людей, — он ткнул пальцем через плечо, — выковал Второй легион. Самый крутой легион во всей римской армии, запомните это. Нет ни одного племени варваров, что не впадало бы в ужас, заслышав о нас. — Центурион с ленцой прошелся вдоль строя. — Наш легион перебил тьму дикарей и захватил больше земель, чем любое другое римское подразделение. А почему? Ответ очень прост. Все дело в том, что мы тут не распускаем соплей, а готовим солдат. Самых крепких, самых суровых, самых бесстрашных и самых безжалостных бойцов в мире. — Бестия грозно кашлянул. — А теперь глянем на вас. Что мы увидим? Кучу дерьма, и только. Кучу вонючего, ни на что не годного, ничтожнейшего дерьма! Дерьмо не заслуживает ничего, кроме презрения, но я за вас все же возьмусь. Зажму нос, засучу рукава и добьюсь того, чтобы каждый из тех, кто стоит тут, удостоился чести быть принятым в наш легион. Я наблюдал за вами в пути, это было жалкое зрелище, видят боги, но, так или иначе, вы поступили на службу, и я начну вас учить. Сначала сделаю из паршивых сопляков чтото болееменее путное, а уж потом займусь тонкой доводкой, превращающей даже олухов в закаленных солдат. Сразу предупреждаю, вам будет трудно, но не пытайтесь ныть, хныкать или отлынивать от занятий. Вот этим, — он высоко поднял трость, — я вышибу дурь из любой твердолобой башки. Понятно ли это вам, дармоеды? Я спрашиваю, понятно это вам или нет?
