– На пацана, ага! – гоготнул Залмун.
– Ты бы сам на пацана обдрочился, Залмун-бача! – усмехнулся Исымбей.
– А за гнилой базар ответишь? – Залмун взвился, как ужаленный… и остался на месте. Потому что с Исымбеем драться неприятно, он сильный и вёрткий, как кошка.
– Почему «гнилой»? Все знают, что тебя почтенный Куртан-агэ бачой сделал! – отвечает Исымбей.
– Он… нет… – не совсем уверенно ответил Залмун. – Он говорит, что меня как сына любит.
Повисло неловкое молчание. Мужеложство проклято в Книге, уличённых в смертном грехе забивают камнями. Но… если почтенный состоятельный господин обратит внимание на отрока из бедной семьи, то кому от этого плохо будет? Уж точно не отроку, которого и приласкают, и покормят, и денег дадут, и чем-то полезному научат: ведь Всевышний, и Отец-Искупитель, и все святые и пророки наставляли помогать слабым.
– Ну, вы будете слушать или как? – это Мафекжин.
– Ну, будем, – сказал Гаджиф. – Чё там дальше-то было?
– А дальше они вернулись домой и кто-то протрепался, а ихний трёп дошёл до олама. А олам вызвал стражей и полицейских, они пришли сюда и разломали дьявольские изделия. А пацанов выпороли, сам олам порол и молитвы читал, чтобы очистить от скверны.
Слушатели молчали – они помнят наставления олама, что изображения живых существ запрещены. А пялиться на изображения плотского греха – это прямой путь в пасть Дьявола. Те пацаны ещё легко отделались.
– А ещё говорят, – добавил Мафекжин, – что стражи на самом деле ничего не нашли. Этих… каменных пацана и тёлку.
– Куда ж они делись? – хмыкнул Гаджиф.
– Ушли, – тихо и со значением произнёс Мафекжин.
– Если они и вправду ушли, я бы с ними встретился! – ощерился Гаджиф. – И обоих… – он сделал всем понятный жест. – Мы три дня назад с дядей ездили в город, и там дядя взял себе базарную жену на час и мне тоже!
– Врёшь! – завистливо выдохнули все разом. Гаджиф ухмыльнулся и начал рассказывать, стараясь, впрочем, не говорить лишних подробностей, чтобы не провраться. К концу его рассказа все слушатели ощущали стеснение в штанах. Потом начался жаркий спор, может ли пацан четырнадцати лет взять базарную жену, если у него ещё нет настоящей жены. Вроде бы закон этого не запрещает, а там кто его знает… Говорят, в давние времена, когда земля погибала под властью безбожников, среди них водился обычай – покупать женщин для разврата. Но с тех пор, как утвердилась истинная вера, эту пакость истребили, как и остальные гнусные повадки проклятого племени. Сейчас мужчина может взять себе столько жён, сколько может содержать. А если он больше не желает свою жену – трижды говорит жене развод, и она идёт от него на все четыре стороны. Но никто не запрещает сказать жене развод через три часа! Поэтому молодые богатые мужчины поступают так – женятся на базарных жёнах, как положено, в присутствии олама. Потом делают с ней всё, что полагается, а когда насытятся – разводятся с ней по всем правилам.
