– Он в тебя влюбился, дочка! – сказала пани Марта, с улыбкой глядя на забавы дочери с котом.
– Возможно, – улыбнулась Ванда. Она подхватила кота под передние лапки и поставила себе на колени. – А што? Чем не рыцарь? Вон какие усищи! И глаза огнём горят! А когти, верно, точно сталь! А гонору на трёх шляхтичей хватит! Он за тобой не приударяет, Ядзя?
– Да позволено мне будет молвить, – сказала Ядзя, – у нас говорят, што старый человек живёт, як тот кот. Вот вы смеётесь, ясная панна, а у нас стары люди так говорят: женился человек, альбо девка замуж вышла – конский век живёт, впрягся и тянет воз. Когда дети подросли – надо им хаты строить, тогда живёшь коровий век, начинают тебя все доить. Собачий век – это уже когда за семьдесят годов, уже дети забирают его добро их сторожить себе. А когда девяносто альбо сто годов – это уже котовий век. Вот што кот робит в хозяйстве? А мы и кормим кота, и погладим, и приласкаем просто так. Так и старый…
– Кот мышей ловит, – заметил пан Микалай. – В хозяйстве это не лишнее…
– А старый старичок аль старушка малым деткам басни сказывает, – ввернула Ядвига, – дедушка такие басни знал, какие мало кто помнит! И про витязей, и про змеев, и про Верлиоку, и про ягую бабу, и про мудрую королевишну, и про храброго паробка Катигорошка. И так сказывает, што ты будто видишь это! Когда и страшно, а дослушать хочется!.. А ещё стары люди знают, как любую ссору миром поладить. Бывало, матка с тётей, дядиной жонкой, об чём-то разругаются, а дедушка только слово скажет, они и успокоятся, да ещё посмеются, што из-за пустяка спорили. А то, когда мы совсем малыми были, мой Дмитро, братишка-погодок, с двоюродным братишкой Стаськой разодрался. Они оба меня любили, а поделить не могли, дрались, што кочета. Один кричит – «Моя Ядзя, я больше люблю!», а другой – «Нет, моя!». И меня за руки в разные стороны тянут. А тятя с дядькой в ту пору лесовали, а матушка моя с ними поехала, а тётка на огороде была. Тут дедушка встал, взял в одну руку посох, в другую нож-косарь, подходит до нас да молвит: «А вот сей час я её надвое разрублю, каждому достанется!» Мы все в слёзы, братишки меня обняли, ревут – «Не надо, дедушка, не рубай нашу Ядзю!» С того разу и не ссорились.
Ванда посмеялась и почесала кота за ухом. Кот прижмурил глаза и замурчал.
– Котик, котик, как тебя зовут? – спросила Ванда.
– Баюнок мы его зовём, – ответила за бессловесного кота словоохотливая селяночка. – Он в лесу на Стася с дерева прыгнул, точно Баюн из басни, который людей сладкими песнями обморачивает да губит. Стась его поймал да принес, а он прижился. Бывает, в лес уходит на день, на другой, потом ничего, возвращается. А то молвят… кот не просто так муркочет, он пацеры говорит, только вот молится он не по-людски, – примолвила Ядвига.
