- Но, Ста-а-ас, - Ириде нравилось его дразнить.
- Сестра, отстань. И давай собирайся, мы уже опаздываем.
И так изо дня в день. Но последнее время их старенький айростен всё чаще и чаще стал подводить. Не долог тот час, когда он окончательно откажется запускаться, и что тогда они будут делать? Разъезжать на такси - не вариант. Ходить пешком - тем более.
Из груди Ириды вырвался тягостный вздох. Если она не прекратит думать о плохом, то окончательно раскиснет. Так нельзя. Надо думать о хорошем, о приятном.
Её взгляд скользнул по подземной парковке и невольно задержался на черном обтекаемом "монстре" - новой модели айростена, которую она видела впервые, хотя периодически и просматривала новинки. Сердце глухо ухнуло. Такого красивого и, несомненно, очень быстрого она еще ни разу не встречала ни в небе, ни у клуба, ни на стоянке у супермаркетов.
Не сталкивалась с подобным монстром и на своей подземной стоянке.
Вывод напрашивался сам - уж не Богдану ли Славинскому он принадлежал?
***
- Что будешь пить?
- Алкоголь оставим на вечер.
- Даже так? - хмыкнул Стас, отрывая встроенную в стену дверцу шкафчика и доставая кофе.
- Даже так.
- По-прежнему черный кофе с корицей? Вкусы за четыре года не изменились?
- Вроде бы нет, - Богдан с улыбкой пожал плечами.
Приятно, черт побери! И досадно. Почему родная мать не могла вспомнить, какой кофе предпочитает пить её сын, когда он вчера наведался к ней, а друг - без проблем?
- Тогда и себе такой же сварганю.
- Давай.
Богдан опустился на барный стул (барной стойки на кухне не наблюдалось) и с ленцой принялся наблюдать, как его друг заливает в кружки кипяток.
Друг?
Что-то царапнуло на душе.
Друг.
- Так что там с вечером? - Стас щедро плюхнул им по ложке корицы.
- Собираюсь взять тебя в плен и заставить показать мне ночной город. Злачные места и интересные заведения.
Стас поставил перед Богданом две дымящиеся кружки и сел напротив.
- Ты издеваешься?
- Нет.
- Слушай, Славинский, или у тебя память отшибло, или ещё что-то. Но ты мне вот что скажи: когда это я шлялся по злачным местам? Я же тихоня-очкарик, ботаник, мать её етить, - Стас говорил про себя с легкой иронией. И на то были причины.
Никто бы не назвал его ботаником, не узнав поближе. Метр девяносто, широкоплечий, с развитой мускулатурой. Причем, стоило Стасу чуть-чуть попотеть в спортзале, как лишний жирок тотчас сходил на нет, а на его месте образовывались приятные кубики или оформлялись мускулы на зависть другим атлетам, потеющим под штангой и день, и ночь.
