— Я не могу обхватить паутиной всю территорию увала, такой кусок территории будет вызывать подозрения у людей, необходимо ограничится какой-то его частью.
— Частью, — протянул Килон. — Раньше разговора об этом не было! — недовольно фыркнул он.
— Я не обещал вам весь мир, тем более это не в моей власти, — грубо отозвался Гелиот.
— Там и так места мало, а ты требуешь еще и часть, — скалился оборотень.
— Увал огромен: только протяженность хребта более ста километров, а в ширину сама долина и того больше, — возражал юноша.
— А если бы нас было по прежнему пять семей, а не жалкие остатки родов, — уже кричал мужчина, — вам бы пришлось пять Долин создавать или вы специально ждали нашего исчезновения, чтобы не мучится пять раз?
— А если и ждали, то в этом нет моей вины! — вскочил Крон. — Словно малые дети. Я не фокусник по заказу! Не нравятся мои условия — ищите другого!
— Прекратите! — басом разлетелся голос Игоря по комнате. Он, услышав разгорающийся скандал, поспешил в отведенный для Крона дом на окраине деревни. — Килон, успокойся! Гелиот, прости его, — сбавил он тон. — Кроме тебя действительно некому этим заняться.
Вожак рухнул в кресло.
— Килон, что на тебя нашло? — обратился он к притихшему оборотню. — Ты разве не видишь, как шугаются от нас другие Кроны, которые вынуждены помогать нам с переездом. Как они озираются на луну и мечтают все успеть до полнолунья? До того момента когда огонь в крови выжжет из памяти человека и мы превратимся, пусть и на одну ночь, в чудовищ из ада? До того момента, когда нашим человеческим женам, неокрепшим детям придется спуститься в подвалы и провести там одну из страшных ночей, под наш вой на луну и жажду крови и боли. А утром нам будем стыдно и невыносимо от сотворенного зла!
Вожак умолк. Гелиот опустился в кресло и сплел пальцы, он немного удивленно смотрел на волков.
— Луна лишает рассудка, — пояснил наконец Игорь. — Чтобы мы не покидали территорию деревни, какой-нибудь столб обмазываем кровью человека. Она сводит с ума и не дает уйти. Если б не эта хитрость, то все ближайшие к нам деревни погрязли бы в смертях своих жителей. Неудержимый волчий нрав — он виновник всех наших бед.
— Я думал, вы для своих не опасны, — решил уточнить Крон.
— Только для членов стаи, истинных волков, что обращены. Все остальные во время полнолуния должны держаться от нас подальше, даже если в здравом уме мы сильно любим их. Любовь не спасает от жажды боли.
Все замолчали, погрузившись в болезненные воспоминания. Гелиот не знал, сколько тайн они хранят, сколько всего пережили, скольких погубили, но он отчетливо чувствовал страх пропитывающий комнату. Они боялись сами себя, и они с этим жили.
