Она всё пыталась понять, что делать теперь, когда стало очевидно до конца — а это она осознала тоже вдруг с абсолютной ясностью — что с Юргеном у неё не выйдет ничего. Кассандра больше не хотела, чтобы Юрген её любил. Она не хотела от Юргена вообще ничего. Она всё ещё помнила, что обещала родителям заключить этот брак, но и это уже не выглядело таким уж серьёзным аргументом. В конце концов, родителей больше не было, а значит, им было всё равно, ей же предстояло прожить с Юргеном всю оставшуюся жизнь.
На четвёртый день зов умолк. Проснувшись, Кесси привычно уже всхлипнула, но поняла, что слёз больше нет. При мысли о том, что ожидает её ближайшим днём, сердце сжимала пустота. Появилась и ещё одна мысль — за все три дня, что она оставалась у себя, к ней так и не зашёл никто. Ни кухарка, ни садовник, ни кто-нибудь ещё. Всем им было всё равно, куда она пропала, и все они прекрасно справлялись без неё.
Вставать не хотелось, потому что всё, что она делала прошедшие полгода, внезапно потеряло смысл. Кассандра зажмурилась, преодолевая накатившую тоску, постаралась взять себя в руки, а потом опустила ноги на пол и поплелась в ванную.
Горячая вода немного развеяла её грусть. Она впервые задумалась, почему ванная, которая примыкала к её спальне, в два раза меньше ванной Юргена, где она была всего раз.
В старом родительском доме её комнаты были небольшими, и ела она часто в детской в обществе няни, так же и в монастыре никто не баловал воспитанниц обилием пространства, так что, когда Юрген выделил ей эти два помещения, для Кассандры казалось естественным, что она будет жить именно здесь.
Теперь же она вдруг задала себе вопрос: почему так? Ведь она была последней, совершеннолетней уже владелицей корпорации «Мэйден Роуз». Она не занималась её делами, потому что после монастыря Анна настроила её на готовность хранить домашний очаг, но ведь даже с тем руководством, которое осуществляли без неё, «Мэйден Роуз» должна была приносить какой-то доход.
Да и не в доходе было дело, если подумать так. Её родители всегда недолюбливали друг друга, но у матери всегда были лучшие одежды, лучшие машины и лучшие комнаты в доме — пожалуй, даже лучшие, чем те, что занимал отец. Так почему же она сама должна жить, как служанка, или, в лучшем случае, как управляющая усадьбой?
Кассандра вдруг обнаружила, что с глаз её спала мутная пелена. Ненависть к себе куда-то делась, а вот злость на Юргена выкристаллизовалась в твёрдый и чистый алмаз. Впрочем, её Кассандра решила оставить на потом — наименее перспективную из посетивших её в то утро идей.
