А ещё внутри было… что-то.
Что-то маленькое, похожее на человеческое тело…
Меня колотило, когда на негнущихся ногах я делала три маленьких шага вперёд, опускала голову и, тяжело дыша, заглядывала внутрь…
Я всё ещё сплю? Это не может быть правдой, просто не может быть…
— Нет, — прошептала я.
Букет с тихим шелестом упал на землю, руки сжали край тёмного короба, меня саму тряхнуло изнутри, едва не согнув пополам от взорвавшейся внутри боли.
Дыхание перехватило, органы заколотило, как и всю меня…
— Нет, — повторила, качая головой, и протянула руку, чтобы коснуться такого знакомого лица.
Что раньше было нежно-розовым, а сейчас — болезненно-белым.
Без румянца, с не дрожащими ресничками закрытых глаз, со спокойно сомкнутыми губами…
— Нет, — как ненормальная, повторила вновь, пропуская сквозь пальцы расчёсанную до блеска прядь распущенных волос.
Вы когда-нибудь умирали? Я вот только что.
Когда внутри всё горит и плавится от боли. Когда тебя трясет от отчаяния, потому что ты понимаешь, что совершенно ничего не можешь сделать. Не можешь изменить этого. Не можешь вернуть дорогого тебе человека.
Понимаешь всё это и чувствуешь, как гаснет внутри умирающая надежда.
— Нет! — Закричала я, оглохнув от собственного голоса и той боли, что взорвалась внутри, уничтожая всё, совершенно всё.
Убивая меня.
И я просто кричала, оседая на землю и не находя в себе сил зацепиться за… гроб и подняться. Кричала на едином выдохе, пока крик не сменился хрипом, а затем не угас вовсе. Кричала, зажмурив горящие от слёз глаза, чувствуя горячие дорожки на щеках, соль на губах…
И боль. Огромную дыру боли, что засосала всё остальное, оставив только себя.
Чьи-то руки легли на плечи, осторожно подняли меня и на миг пропали, а затем меня попросту подхватили и торопливо куда-то унесли.
Это уже не имело значения.
Уже ничего в этом мире не имело значения.
* * *
Полгода спустя.
— Картар, — несся обеспокоенный шепоток впереди идущий по коридорам управления меня, заставляя случайных прохожих торопливо скрыться за ближайшими поворотами или дверьми.
Они все смотрели на меня с одинаковой смесью опасения, сожаления и чего-то ещё, на расшифровку чего требовалось больше, чем доля секунды. А дольше я ни на кого не смотрела принципиально.
Не имело значения, что все они думают. Мне было наплевать на это. И я просто шла, сохраняя выражение полнейшего безразличия на лице. Мне даже не нужно было прилагать для этого каких-либо усилий, мне действительно было безразлично.
