Берлин — Париж: игра на вылет | страница 63



По жизни Сергей Захарович испытывал мало пиетета к любым «высоким» погонам или эполетам, так исторически сложилось. Однако, адмирал Руднев принадлежал к тем боевым командирам, которых он глубоко уважал, и потому испытывал некую неловкость от необходимости прервать его душевную беседу с косящим «под Макарова» долговязым германцем. Но раз Василий сказал «надо», значит действительно надо…

* * *

Когда вошедший Балк-второй, тактично испросив разрешения у Тирпица, пригласил его собеседника «выйти на минуточку для приватной беседы», Петрович с облегчением подумал о том, как же здорово, что «за бортом» патриархальный пролог двадцатого века, а не модерн конца его девяностых, или начала второго тысячелетия. Ведь там подобное вежливое по форме приглашение запросто могло означать прелюдию к конкретному мордобою за углом. С последующим за ним сладострастным дотаптыванием проигравшей стороны ногами.

«Вот с кем с кем, но только не с тобой, любезный Сергей Захарович! Мне еще жить хочется, — поднимаясь из кресла Петрович „на глазок“ заценил кондиции полковника морпехов с точки зрения возможности спаринга, — Разное всякое у нас, грешных, бывало. Но чтобы с тобой по-нашенски „выйти и поговорить“, — Бога ради увольте! Лучше сразу ноги в руки, не заботясь о графской чести. Мне еще флот построить надо, да и завещание я не сподобился составить. Только с чего бы я так срочно тебе понадобился? Про Василия, может, что-то разузнал? Или все-таки успел наш опричник, и здесь уже?»

Как говорится, предчувствия его не обманули. В повернувшемся на щелчок дверного замка статном, бравом офицере Кайзерлих Марине, он без труда опознал своего товарища «по несчастью», друга и куратора «в одном флаконе». Выглядел Василий, надо признать, шикарно. Но для выражения восторгов времени просто не оставалось.

— Василий Александрович, дорогой! Успел-таки. Молодчина! Но, что ты тут сидишь? Бежать же к Великому князю надо, ты же понимаешь, что мы уже опаздываем на полчаса?

— Здорово, Петрович! Ты, это, обожди «гнать жеребец». Сперва, голуба, послушай сюда. Разве я кому-то не говорил: сидеть тихо в Питере и никуда не соваться? Где Ваше безответственное сиятельство может понести, как на одном памятном фуршете с «дедо Альфредо» в царском поезде.

Я как изжогой второго дня до сих пор неведением мучаюсь, что же ты, олух царя небесного и один из наших главных секретоносителей, мог тогда ему разболтать. А здесь тебя целая стая велеречивых фрицев во главе с самим усатым Вилли обхаживать будет.