Глава 3
«В шесть вечера, герр корветтен-капитен!»
Берлин. 26 июля 1905-го года
Монументальный, гулкий свод Лерского вокзала, чем-то напоминающий огромный эллинг для гигантских дирижаблей из не столь отдаленного будущего, встречал гостей столицы Рейха запахами дыма, перегретого пара, раскаленного металла и типографской краски. Несмотря на летнюю жару, застегнутые на все пуговицы форменных пиджачков, вездесущие мальчишки-газетчики в ярких фуражках с броскими названиями издательств, обливаясь потом, наперебой предлагали новоприбывшим свежие новости.
Правда, стоически парились вокруг не одни бедные парнишки. Дресс-код мужского костюма в имперской Германии тяготел к «мундирности» с глухим воротником-стойкой. И, в отличие от дам, ни широкополых шляпок, ни зонтиков от солнца, ни тем паче вееров, представителям сильного пола в присутственных местах не полагалось.
Военные, железнодорожники, машинисты, проводники, полицейские, контролеры и многочисленные носильщики, сверкая начищенными до блеска пуговицами и бляхами, поскрипывая кожей ремней и портупей, изредка украдкой смахивали предательскую влагу с висков или кончика носа. Не теряя при этом многозначительной серьезности лиц, как и положено добропорядочным гражданам, находящимся при исполнении. Ибо служба есть служба. Порядок есть порядок. Превыше них для немца — только сам Фатерлянд.
Но и сказать, что представительницам прекрасной половины окружавшего Василия и его спутников пестрого общества было легче, язык не поворачивался категорически. Туго зашнурованные корсеты, длинные рукавчики и двойные юбки «в пол», едва ли делали их существование в тридцатиградусный зной более комфортным…
Не обремененные объемным багажом, окруженные шумным потоком приехавших и встретивших, они уже подходили по платформе к тендеру паровоза, тянувшего их состав, когда Василий внезапно почувствовал на себе чей-то внимательный, цепкий взгляд.
«Упс… Этого еще не хватало. Но кто-то тут есть по нашу душу…»
Условный знак заставил его спутников мгновенно подобраться и буквально за пару-тройку шагов принять разомкнутый предбоевой порядок, позволяющий каждому иметь максимально возможный сектор для наблюдения, ведения огня и прикрытия друг друга. Квантунская «учебка» Балка, часть тактических приемов из программы которой вошла и в инструкцию для опергрупп, работающих «под прикрытием» за рубежом, нарабатывала у офицеров прекрасные рефлексы.
По счастью, наихудшего, а именно — рукопашного общения с прелюдией в форме целевой стрельбы из короткостволов в перекатах по представителям конкурирующей организации среди гражданских, не стряслось. В толпе встречающих Балк безошибочно вычленил знакомое лицо с тонкой улыбкой сдержанной радости на губах.
