Глава 1
Явка с повинной по истечении срока давности
Париж. Июль 1905-го года
«Каштаны негры продают на площади Конкорд…
Ага. Только нет тут пока ни „снежков“, ни каштанов. Такая вот неприятность…»
Василий, мурлыкая про себя что-то лирично-митяевское, неспешно обошел кругом небольшое, кубическое строение «под неоклассицизм» с одним-единственным входом и круглым окошком в противоположной ему стене.
На крыше «домика Тыквы» восседала дородная каменная дама с надменным лицом и навершием в виде квадратной замковой башни на прическе. Собственно говоря, ни черт, ни выражения ее лица, он рассмотреть не мог, только вспомнить: впервые Василий увидел сие произведение монументального искусства без малого сотню лет тому… вперед.
Сегодня же — увы: статуя с головы и до пальцев ног была затянута черным крепом, превращавшим изваяние в мрачное напоминание об оккупации гуннами и самогó города Страссбург, который скульптура аллегорически олицетворяла, и всей провинции Эльзас, чей столицей исторический город-крепость являлся. И поскольку с точки зрения местных патриотов-реваншистов Лотарингия шла в комплекте к Эльзасу, монумент этот оказался для всех последователей Гамбетты, Мартена и Буланже идеальным объектом культового поклонения в стиле мекканской Каабы. А сама площадь Согласия — местом их регулярных сборищ и произнесения пафосных речей на тему «Не забудем! Не простим!»
В былые времена Пляс де ля Конкорд успела побывать и площадью Людовика XV, и площадью Революции. При переходе от одного названия к другому, высококультурные парижане в щебенку разнесли конное изваяние их покойного любвеобильного монарха и вместо него украсили главную площадь страны громадной гильотиной.
Механизм этот оказался замечательным, высокоэффективным плодом европейского технического гения. Архаичные топоры, петли и колеса нашего Ильинского крестца или Болотной площади просто стыдно сравнивать с этим устройством по производительности. Поработало же оно тут довольно долго. Так, что вся земля между статуями коней Марли, ныне стоящими на месте сего безотказного агрегата, на метр с лишним в глубину была пропитана кровью. Вот такое во Франции своеобразное представление о согласии…
Подойдя к вывезенному из Луксора древнеегипетскому обелиску, Василий еще раз критически оглядел восьмерых каменных девиц, гордо возвышающихся по всем углам площади: Марсель, Лион, Нант, Бордо, Брест, Руан, Лилль и Страссбург.
