Домой приехала и с порога почувствовала восхитительный аромат запечённой курицы. Папа готовил. Он умел это делать прекрасно, но у него редко оставались на это силы, к тому же, мне уже со времён студенчества приходилось перекусывать чаще всего вне дома, так что, есть его шедевры вкуса было некому.
— Привет, — я подошла к отцу со спины и обняла его в знак приветствия. — По какому поводу у нас тут праздник живота намечается?
Папа повернулся ко мне, усмехнулся и сказал:
— Привет, гулёна, — я чуть стушевалась, но не особо показывала это. — Решил тебя порадовать, раз ты у нас теперь полноценная рабочая единица. Иди руки мой и за стол садись, там уже картошка готова, курица на подходе, ну, а потом обещанный торт.
Я, как маленькая девочка, радостно запищала, и побежала мыть руки в ванную, а потом, вспомнив о том, что еда жирная, а я бываю хрюшей, пошла в свою комнату переодеваться.
Когда вернулась на кухню, то увидела, что на стол уже накрыто.
Перед глазами сразу возникли воспоминания из детства, такие тёплые, но такие далёкие. Мы с мамой часто по выходным ходили гулять вместе по городу, особенно летом, а если у папы тоже был выходной, то по возвращению нас ждала порция вкуснятины.
Отец меня баловал, мама пыталась это пресекать, но и сама меня нежила. Я была балованным ребёнком, но не злым… Пока мама была жива. Она всегда в нашей семье была лучиком света, такой доброй и чистой, что нам с папой неосознанно хотелось ей соответствовать. Я унаследовала его характер, так что, когда мы остались только вдвоём, то, казалось едва ли не перегрызлись. Не со злости, нет… От горя. Это теперь у нас так вот всё идеально, а ещё лет пять назад мы с ним нередко ругались до потери пульса.
Я отогнала грустные мысли в сторону. Не к чему это сейчас.
— Ммм, как вкусно, — с набитым ртом пробормотала я, пробуя картошку. — Наколдовал опять, по-любому, люди не могут такую вкуснотищу создавать!
Мы немного посмеялись, когда я кусочек той самой вкуснотищи уронила себе на футболку.
— Ладно хоть переоделась, — вздохнула я и принялась за куринное бёдрышко. Мясо ничуть не уступало картофелю, о чём я немедля сообщила отцу.
— Дань, ты больше говоришь, чем ешь, — закатил родитель глаза.
Кстати, Даней меня называл только он. Мама, которая и выбрала мне имя, всегда произносила его правильно, а вот отец любил поиздеваться над, по его мнению, вычурным имечком.
Я решила всё-таки поесть молча, потому что и правда было очень вкусно, да и голодная я была после вчерашнего. Но с молчанием пришли и мысли, ничего удивительного.
