“Знаешь, как сильно ты заводишь?”
“Да у меня от тебя вообще крышу сносит!”
Син развел ее ноги, и Дора выгнулась навстречу, ощутив первый мягкий, неглубокий, как будто пробный толчок. Обвила руками шею Сина, раскрылась, запрокинула голову, вся отдаваясь ощущениям. Он не торопился, медлил. Точно как она любила. Вот только сейчас Дора была готова, как никогда прежде. К черту прелюдии.
“А как же растянуть удовольствие?” — отозвался Син и тут же вошел полностью, вырвав у нее сладкий протяжный стон.
Задвигался равномерно, плавно, неторопливо. А ощущения захлестывали с головой. Привычное удовольствие смешивалось с непривычным, странным, более резким, и Дора жарко покраснела, когда поняла — это ощущения Сина. “Кажется, нам светит двойной оргазм”, — мысль мелькнула внезапно, заставив смутиться. Слишком откровенно.
“Я тоже тебя чувствую. И тоже раньше так не было”.
“Почему не было? Ты же… Это ведь ты, твой дар”.
“Не я, мы. Ты не закрываешься. Сама впускаешь”.
И снова передал ей образ. Крупный план — напряженно запрокинутая голова, зажмуренные глаза и откровенное счастье на лице. А потом вошел до конца и замер. Попросил: “Опусти руки”.
Она была уже на грани, совсем-совсем. Сжала в кулаках влажную, скомканную простыню. “Не останавливайся!”
“Сейчас. Посмотри”.
Одним взглядом охватила всю картинку — широко разведенные колени, напряженный живот, темную родинку, почти такие же темные, твердые даже на вид соски, приоткрытый рот. Син снова накрыл ее грудь ладонями — она увидела их сверху, острые костяшки, белую нитку старого шрама на левой руке.
Открыла глаза. “Какой ты красивый!”
Сухощавый, подтянутый, ни грамма лишнего. Никаких ярко выраженных мышц, но сила чувствуется. И не только сила. Он снова начал двигаться, входил в нее, и сквозь жаркое марево наслаждения, сквозь подступающий оргазм Дора никак не могла оторваться от любования этими движениями. Мягкими, словно вкрадчивыми. И лицо стало… другим. Серьезным, вдохновенным каким-то, будто он тут не в постели с девчонкой кувыркается, а… священнодействует?
“В тебе тихо. Это… кайф?”
“Что?”
Может, он и объяснил бы, но не успел. Накрыло. С головой — и унесло, в не-здесь, в никуда, в запредельно-сладко-остро-нежно-тихое. Син мягко опустился на нее, сгреб в охапку. Дора обняла в ответ. Так хорошо не просто раньше не было — она и помыслить не могла, что так бывает. Не бывает. Ни с кем и никогда.
“Сейчас встану. Я тяжелый”.
“Не надо. Мне хорошо. Ты классный и обнимаешь”.
