Син снял куртку и ботинки, стащил через голову майку, а Дора все сидела, часто дыша, осознавая этот взгляд со стороны. Пока Син не накрыл ладонями ее грудь.
Погладил соски, нежно, чуть дотрагиваясь. И казалось бы, через футболку. Не должно ведь быть так… остро? Дора зажмурилась.
“Разоружаемся”.
Пока расстегивал на ней пояс с кобурами, казалось — время застыло. И не хотелось открывать глаза. Потому что так, с закрытыми, каждое случайное прикосновение отзывалось ярко, будто вспышкой под веками. И майку начала снимать все так же, не открывая глаз — а Син снова показал ей, как смотрится со стороны. Как скользит по коже мягкая ткань, обнажая сначала живот, за ним — грудь, с темными напряженными сосками. Шею. Голову — снизу вверх, от подбородка до зажмуренных глаз. А потом на плечи опускаются рыжие волны.
“Захватывающее зрелище. И убийственное приключение. Называется “раздень девушку после веселой ночки”.
“Пока что девушка сама раздевается”.
“Ты оставила самое сложное”.
Она все-таки открыла глаза. Син улыбался, задорно и… предвкушающе? Хотя нет, предвкушение было не в улыбке, кажется, снова ухватила то, что он сейчас чувствует. Ухватила-впитала-отразила, поймала отражение… и снова — не разберешь, кто из них двоих больше ждет и предвкушает. Но желание стало таким сильным, что Дора, всхлипнув, сама взялась за ботинки и камуфляжные штаны. Она сделает это быстрее. А заодно хоть немного отвлечется от его взгляда.
Син помогал, так что получилось и правда быстро. Только вот бриджи снять не дал, перехватил руки и мягко опрокинул на кровать.
“А это мне”.
Провел ладонями, обрисовывая бедра, сверху вниз. Задержался на коленях.
“Нашел!” — сообщил с таким воодушевлением, будто отрыл по меньшей мере клад.
Дора даже не успела понять, что нашел, когда он прижался губами к животу. Касался родинки языком, осторожно и ласково, а Дора таяла, расплывалась и не могла понять, что с ней творится. Не было там никакой эрогенной зоны. Никогда.
“Сладкая”.
“И мокрая”, — подумала, изо всех сил вцепляясь пальцами в простыню. Между ног было горячо, мучительно хотелось прикосновений. Еще. Больше. Везде. Но почувствовать его в себе хотелось сильнее всего. “Сними их уже! Не могу!”
Приподняла бедра, когда Син подцепил бриджи вместе с трусиками и потянул вниз. Медленно. Ему нравилось смотреть, как тело освобождается от одежды, нравился контраст черной ткани и светлой кожи. Ему хотелось — тоже, но он сдерживался, чтобы насмотреться вволю. А Дору потряхивало от нахлынувшего удвоенного желания. Внутри сжималось и пульсировало, как будто он уже был там.
