Тишина, а затем, улыбнувшись, господин Блэквел наклонился к ней совсем близко и протянул:
— Молодец, Суарес. Ведь можешь, когда захочешь! — он поднялся и вновь картинно прошелся перед ней из стороны в сторону, беспечно держа руки в карманах брюк.
Он не бил. Не кричал. Не пытал ее физически. Но страх, гнездившийся внутри девушки, рос в геометрической прогрессии. Лучше бы он проявил агрессию, чем затаился, словно тигр перед прыжком. Хуже разъяренного противника тот, от которого не знаешь, чего ожидать.
— А теперь я расскажу тебе одну увлекательную историю. Жила-была девочка. И звали ее… допустим, Кара. Когда малышке исполнилось пять, ее родители погибли в автокатастрофе, — сердце Леа облилось огнем от услышанного. Но как? Она не оставила за собой абсолютно никакого бумажного следа. И, тем не менее, ему известно. — Маленькую Кару с даром целительницы и неугасимым светом, разумеется, взяли под свою опеку светлые. Она год прожила в обители Святой Руаны, откуда ее забрала графиня Шансонель. Мне продолжить?
Девушка сглотнула и, снова облизнув сухие, словно песком облепленные губы, едва заметно кивнула.
— Если в этом есть смысл.
— Светлая, а ты удивляешь. Хорошо. Через год графиня Шансонель благополучно отправляется в мир иной и малышка попадает во вторую семью, затем в третью. О, на третьей нужно остановиться особенно! Семейная чета Салеванов! — он картинно передернул плечами. Она рефлекторно хотела повторить тот же жест, но сдержалась, понимая, что выдаст себя. — Особенно на главе семейства — Греге. Малышку Кару он любил. Особенной любовью. И грезил тем, что однажды заберет ее целительский дар, который она отдаст добровольно. Любовь он свою проявлял, как умел. Физическими ласками. Когда после очередных побоев приемная мать Кары скончалась, девушка сбежала и дальше о ее судьбе практически ничего не известно. Как тебе история?
— Не в моем вкусе, — мрачно протянула девушка, стиснув зубы. — Предпочитаю со счастливым концом.
Свет погас. В абсолютной темноте слышалось лишь ее сбивчивое и отрывистое дыхание. Что он придумал на этот раз?
Мужчина резко отвел голову Леа назад, обнажив ее шею и, приставив к ней самый кончик ножа, едва царапая, провел до ключицы.
— А потом эта девушка, спустя годы, появляется у ворот академии, изъявляя желание поступить на шпионский факультет. Что я должен думать, Леа?
Острый кончик ножа сменился языком, который нежно и очень медленно провел от подбородка, по шее и до самой ключицы, где сменился губами. Сжав от бессилия и страха глаза, она едва дышала, моля богов, чтобы он остановился. Чтобы прекратил касаться. Пусть лучше бьет ее, чем так. Она привыкла к грубости, но не к такому.
