— Отвали, а! — заплетающимся языком прошепелявил брат.
— Что-о? — склонилась, понюхала. — Отелепатеть! Ты что, пьяный?
— Я пьяный? — брат перевернулся на спину и попытался сесть, но у него не получилось. Он повалился обратно на подушки. — Забодай меня бодан, я правда пьяный.
Низкий рваный смех, словно кашель енота, заставил прийти в себя.
— Тан, ты что творишь? — подняла с ковролина презерватив и помахала перед носом брата. — Как это называется?
— В твоем возрасте и не знать? Стыдно должно быть, Ланни.
— Тан!
— Ой, отвали, мамаша. Мне шестнадцать, имею право иметь женщин! Сказала бы спасибо, что предохраняюсь.
— Отелепатеть. Спасибо, Тан, — заметила язвительно, даже не зная, как реагировать на подобное поведение. Брат и прежде сбегал из дома или приходил поздно, но чтобы пьяным? И чтобы из кармана презервативы сыпались? Это что-то новенькое. — Так, встал!
— Чего?
— Встал, живо! — скомандовала ледяным тоном, а сама вышла из комнаты и отправилась в душевую, как раз напротив его комнаты.
Настроила на панели минимальную температуру, запустила внутреннюю систему циркуляции и за шкирку потащила сонно-пьяного брата прямо в приспущенных джинсах и сползшей с плеча майке. Из соседней комнаты выглянула сонная Альби в длинной розовой ночнушке.
Пихнула брата в кабину и закрыла пластиковые двери. Тан терпеть не может холодную воду, мигом проснулся, завопил и стал колотить в дверцу:
— Выпусти меня! Ландрин, аркха тебе в задницу, выпусти!
— Что ты сказал?
— Сцакха!
— Что-что?
Меня колотило от гнева и обиды. Должно быть, произошло нечто из ряда вон выходящее, если брат ведет себя подобным образом и еще позволяет себе оскорбления в мой адрес. Я никогда не смогу заменить им родителей. Да и родителем быть не умею. Матери не стало семь лет назад, когда мне было уже восемнадцать, Тану только девять, а Альби вообще семь. Отца, чтоб дохлогрызки его останками побрезговали, если умер, мы лишились сразу после рождения Альби — четырнадцать лет назад. Стоит ли говорить, что все нуждались в родительском внимании и заботе, но не получали их? У всех сформировались свои комплексы, свои обиды и каждый справляется с трудностями как может. Я никогда не ставила себя в положение матери, старалась быть другом, но иногда приходится вести себя довольно жестко, если дорогой тебе человек гробит свою жизнь.
Альби положила ладошку на мое плечо и негромко произнесла:
— Оставь его, Ланни.
— Ты знаешь, что случилось? — я увеличила температуру воды и Тан начал успокаиваться. Постоял немного, облокотившись руками о стену, затем провел ладонями по коротким светлым волосам и вытер лицо.
