— Деми, тебе нужно к господину Рейнгарду, он сможет помочь. Мне однажды помог. Не думаю, что ты совершала что-либо из того, что вспоминаешь. Скорее всего, это заклинание или проклятье.
— Элизабет, я же магичка и способна почувствовать такие вещи. Это началось после допроса в жандармерии. Они применили заклинания правды и активизировали мои воспоминания. Сначала была пустота, а когда вернулась в университет, они начали всплывать перед глазами. Настолько живые, яркие картины. Как они… нет. Я не могу. Не могу, — девушка встала из-за стола и, растерянно обернувшись по сторонам, неуверенной походкой вышла из столовой.
Ничего себе откровения. Кто-то не только на меня, но и на Деми заклинание наложил. Не верю, что она убила брата. Совершенно не верю. Но к Дамиану зайти придется.
Оставшиеся две стихии совершенно лишили меня иллюзий. Вода снова пыталась утопить, да с еще большим энтузиазмом, чем в прошлый раз. Магистру едва удалось отбить меня и вытащить на берег. Так крепко держало озеро природную ведьму. Воздух — носил по полигону, швыряя из стороны в сторону и старательно прикладывая головой о землю. Думаю, что такое счастье, как умение мыслить, в ближайшее время мне не грозит. Так знатно приложилась головой… три раза. Теперь, кроме челюсти, болело все. В том числе и уязвленное самолюбие. То болело с особым цинизмом и усердием.
К трем часам я освободилась от занятий, и очередной раз пыталась смыть с себя позор в душе. Позор не смывался, как и чувство собственного бессилия.
Моргана хлопнула дверью, вернувшись с занятий, и растянулась с учебниками на кровати. Я не стала мешать девушке и донимать расспросами. Меня ожидали более важные вещи — договор, который заключила мама с Теодором Галеном. Думаю, в нем должна крыться разгадка.
Забралась в кровать с ногами и, включив кристалл-запечатлеватель, извлекла из него текст договора. Прозрачные странички, материализовавшись в воздухе, едва мерцали. Но черный шрифт чернил выделялся достаточно отчетливо, чтобы его разобрать.
Договор заключен почти сразу после гибели отца — едва мне исполнилось девять лет. Мать взяла у Верховного Князя Галена долг в сотню золотых для приобретения семян и найма работников. Она хотела вырастить урожай для продажи и рассчитаться после его реализации. Но меня насторожил необычный пункт. В том случае, если расчет не будет произведен вовремя и в полном объеме, в счет погашения долга Гален забирал меня. Почему именно меня из семи сестер? Я была пятой по возрасту, три сестры старше меня, одна из них даже замужнего возраста, ей тогда исполнилось семнадцать. Не самая старшая, не самая талантливая и не самая красивая. Но выбор пал именно на меня. К договору были приложены платежки. Через полгода она выплатила ему двадцать золотых. Еще через три месяца — всю сумму. Восемьдесят золотых с процентами. Дата как раз почти сразу после моей продажи барону фон Элайну. Достойному господину, который обучил меня грамоте, языкам, танцам. Он относился ко мне не как к рабыне, а воспитывал, словно свою падчерицу, словно готовил леди. Несмотря на то, что я активно помогала на кухне, по дому, а иногда и в саду, обращались ко мне как к госпоже, а не как к прислуге. Но через пять лет барона не стало, и его жена продала меня Галену. Отчетливо помню тот день. Тогда она сказала, что я — пассив, несущий одни расходы и моя продажа с лихвой окупит все средства, что были вложены. Она пыталась убедить, что барон воспитывал меня как родную дочь с одной лишь целью — продать подороже. Не как рабыню, а как племенную лошадь. Но я этому не верила. Отношение нельзя подделать. Он заменил мне отца и проявлял сердечную доброту и заботу. Это, пожалуй, были одни из самых счастливых лет после гибели моего папы. А потом начался сумрак…
