Выполнив функцию мочалки, выстиранные МучачоМало вернулись на свое место и стремительно сохли. Остальная одежда Бэя исчезла в неизвестном направлении — почти новые джинсы, кожаная куртка, найковские кроссовки, носки и, судя по состоянию тела, не белая, а залитая кровью футболка. Она-то кому и зачем могла понадобиться? При этом местные мародеры оказались пуританского воспитания, потому что оставили Кобейна в трусах. И чтобы решить вопрос одежды и спасения от жаркого солнца, ему придется вернуться к свалке в поиске человеческих следов и найти поселение, которое должно находиться невдалеке.
Идти босиком то по раскаленному песку, то по застывшим в камень глиняным участкам, было еще тем испытанием. Так что Кобейну пришлось задержаться у свалки в поиске полезных вещей — видели бы его сейчас знакомые!
Великолепный Бэй копался в куче отбросов.
Зато мусор давал красноречивое представление об уровне развития цивилизации, с которой ему придется скоро соприкоснуться.
У каждого путешественника между мирами есть два варианта — оказаться в технологически более развитом или наоборот — отсталом обществе. Шанс на параллельное развитие цивилизаций невелик. И потом, с чем сравнивать даже на Земле? С мегаполисами из бетона и стекла, полными машин и людей? С маленькой деревней где-нибудь в горах Афганистана в окружении опиумных полей? Или с одним из пятидесяти племен, прячущихся в глубинах Амазонии, не имея контактов с остальной цивилизацией? Правда, побывать на Земле, избежав следов прогресса хотя бы в виде того же мусора или самолетов в небе, все-таки невозможно.
Населению нового для Бэя мира пластиковые пакеты были не знакомы.
Значит — назад в прошлое с наверняка жестким укладом и резким разделением на классы.
Размышления отвлекали от приступов отчаяния и голода. Свалка подарила две рассохшиеся подошвы от сандалий на левую ногу и обрывок веревки, чтобы привязать те к ступням.
А также сухую рогожку, чтобы прикрыть голову.
Не зря говорят, что любую безвыходную ситуацию спасает чувство юмора. В модных трусах из одного мира и в трех кусках отбросов другого, Кобейн шагал вдоль оврага, напоминавшего разрушенный эрозией вади. Он искал любую тень — колючего дерева, высокого склона оврага, чтобы немного прийти в себя, и шел дальше по следам колес, копыт и подошв. Но деревьев было мало, а под теми, что попадались, задерживаться или, тем более, присаживаться он боялся.
Память подсовывала красочные рассказы гидов Калахари, куда Ван Дорны возили детей на сафари. О мягкотелых тампанах, поджидавших людей и животных, зарывшись в песок в тени деревьев. МучачоМало казались слабой защитой от иномирных клещей.
