Но и отпустить он её не мог тоже. Не желал даже слышать об этом.
Марина подошла под руку с Марией Антоновной, улыбаясь. Сергей не переставал радоваться такому, казалось бы, незначительному факту, как улыбка Марины. Обыденность для многих, для него это было бесценным даром.
— Прогуляемся, — он приобнял Марину, поправляя ей платок на голове.
— Да, пожалуй, ещё же есть время?
— Конечно, есть, пойдём к морю, кинем монетку на счастье.
— Пошли.
— Идите, идите, — махнула рукой Мария Антоновна, — я пока вещи соберу, Серёжа, и твои тоже, ладно?
— Спасибо, — всё, что ответил, уводя Марину по тропиночке вниз, потом через дорогу, к набережной.
Перелёт прошёл хорошо, Марина не только поела, даже вздремнула на плече у мужа. Москва встретила крупными хлопьями снега и новогодними гирляндами. Телефон разрывался, неугомонная Юля названивала каждые десять минут, рассказывая, в каком радостном ожидании они все, какой вкусный пирог приготовили они с дедом, что Илья ушёл куда-то с друзьями, и его всё ещё нет. Она задавала тысячу вопросов и, казалось, вовсе не нуждалась в ответах. Сергей слушал щебетание дочки, поглядывал на Марину, сидевшую рядом, на Марию Антоновну, спящую на заднем сидении, и готов был продать душу дьяволу, чтобы этот день и это спокойствие в атмосфере не заканчивалось никогда.
Марина была на лечении с поздней осени, с ней поехала Мария Антоновна, Сергей же оставался дома, с детьми. В какой-то момент понадобилась его помощь, или, что скорее, он не выдержал острой тоски по Маришке и поехал туда же. В пыльный Израильский город, в клинику, утопающую в зелени и комфорте, взяв причитающийся ему ещё с прошлого года отпуск.
На сомнения он не оставил себе права, когда отец сказал просто: «Езжай сын, это тебе надо, а не ей, а за детьми я присмотрю, не младенцы уже». И, действительно, собрав небольшую сумку, приехал в квартиру Сергея и Марины. Каждый день отзванивался, «докладывая обстановку».
— Папа! — Юля подпрыгнула, подхваченная руками Сергея, и крепко-крепко, насколько хватило силёнок, обняла папу. Она так и оставалась самой маленькой в классе, и Сергей по прежнему волновался по этому поводу, он всё же сводив девочку к врачу, который не нашёл никаких отклонений в развитии или патологий.
Все суетились в прихожей, потом на кухне, где вовсю командовал отец, под улыбчивым взглядом Марии Антоновны. Привыкшая считать и эту кухню своей вотчиной, она немного раздражалась от перестановок, но вид подтянутого свата в фартуке не мог не вызывать улыбку.
